— по мнению Ласковского ("Материалы для истории инженерного искусства в России", часть I, стр. 96) слово "башня" впервые встречается в XVI в. в сказаниях князя Курбского; до тех пор употребляли в смысле башни слова — "вежа", "столп", "костер" и "стрельница" (см. эти слова). — Б. строятся из глины, дерева, камня и железа и имеют самую разнообразную форму: простейшие бывают круглые, многоугольные и четырехугольные и заканчиваются наверху остроконечной крышей или площадкой, обнесенной зубцами. Б. применяются в гражданской, военной и церковной архитектуре и имеют самые различные назначения, начиная с самых полезнейших целей и кончая простым удовлетворением эстетического чувства. В крепостях и замках они служат для обороны и наблюдения за неприятелем, в церквах — для подвешивания колоколов (см. Колокольни), при водоснабжении — для помещения водяных резервуаров (см. Водокачалки), в обсерваториях — для астрономических наблюдений, в ратушах, думах, вокзалах и т. п. общественных сооружениях — для помещения часов; в полицейских частях — для вывешивания разных сигналов, напр., флагов, шаров, фонарей, и наблюдений за городом в пожарном отношении (см. Каланча); в оптическом телеграфе — для помещения сигнальных аппаратов и, наконец, в морском деле — для зажигания ночью вестовых огней (см. Маяки) и помещения паровых ревунов и свистков для предупреждения кораблей во время тумана. Все это назначения полезные. Но очень часто Б. строятся также или для красоты (см. прилож. "Берлинские здания", черт. 3-й и 4-й), или чтобы с высоты их любоваться окрестными видами, и, наконец, просто во имя требования симметрии (см. прилож. "Кельнский собор"). — Различные изображения Б. см. на прил. "Замки" и зодчества, "Магометанское, романское, стрельчатое и эпохи Возрождения", и приложение к статье "Архитектура". Время появления башен в архитектуре определить, конечно, невозможно, но нет никакого сомнения, что башня была одной из первых форм жилища, появившихся вслед за шалашом или первобытной хижиной; возведение подобных жилищ-башен обусловливалось для первобытного человека необходимостью спасать себя и семью от диких зверей и от не менее страшного врага — дикого человека. Справедливость этого предположения подтверждается существованием и в наше время таких жилищ-башен там, где долго царило право сильного, как, напр., в горах Кавказа (см. "Материалы по археологии Кавказа", Москва, 1888 г.). Глубочайшая же древность построек башенной формы доказывается, во-первых, существованием башен во многих древнейших архитектурах, во-вторых, той видной ролью, которую башни играют в самых древних преданиях и сказаниях народных, и, в-третьих, тем, что на первых же страницах книги Бытия повествуется о построении знаменитой и колоссальной "Вавилонской башни", на что люди, конечно, не отважились бы, если бы форма сооружений не была им знакома.

Очевидно, что, привыкнув с незапамятных времен смотреть на Б. как на надежную защиту, люди тотчас же применили ее с оборонительными целями, как только стали селиться в "городах", т. е. в селениях, "огороженных" стенами. Отсюда та громадная роль, которую Б. играли почти до самого последнего времени в военной архитектуре всех народов. Древнейшими образчиками их следует считать, конечно, Б. египетских и вавилоно-ассирийских крепостей, которые дошли до нас в многочисленных изображениях. Те и другие были прямоугольной формы и увенчивались сверху зубцами. Некоторые из них достигали весьма значительных размеров. Греки и римляне точно так же усиливали оборону своих крепостей большими зубчатыми четырехугольными башнями. У римлян, кроме того, употреблялись при осадах подвижные деревянные башни, которые строились из дерева, имели обыкновенно несколько этажей и покрывались сырой кожей для защиты от поджога. Внизу помещался "баран", которым осаждающие старались разбить низ стены, а вверху находились солдаты, которые поражали защитников крепости и иногда сами перекидывались на крепостную стену для рукопашного боя. Но наиболее существенную роль в Европе башни играли в средние века: укрепленные города и замки буквально облеплены башнями. Назначение их состояло главным образом в усилении обороны стены: выступая из-за плоскости ее своими боками, они давали возможность стрелять со своих боковых частей вдоль стены по нападающему неприятелю, которого таким образом можно было поражать не только с лица, но и с боков. Для этого башни обыкновенно помещались на углах; а если длина стены между углами превышала дальность полета стрелы (около 150 шагов), то и в промежутке между ними, т. е. в середине стены, также возводились башни. Они обыкновенно значительно превышали городскую стену и состояли из нескольких этажей с открытой обороной наверху. Средние этажи также иногда приспособлялись к обороне, для чего в них пробивались "стрельницы", или "бойницы", т. е. узкие отверстия для стрельбы. Кроме обороны городов, башни служили также для обороны замков (см. ст. Замок) и для разных иных целей, как, напр., для содержания наблюдательных отрядов в завоеванной стране, для передачи известий посредством условных знаков и пр. С введением огнестрельного оружия и усовершенствованием артиллерии Б. заменены были бастионами (см. это сл.). Впоследствии опять были попытки усиления укрепленных пунктов башнями, устроенными согласно требованиям современной военной науки. Так, в конце XVI в. Альбрехт Дюрер предлагал различные системы Б., приспособленных к огнестрельной обороне; потом вопросом этим занимались Паган, Монталамбер, а в настоящем столетии — австрийский эрцгерцог Максимилиан. Усовершенствование и распространение нарезных орудий породило в последнее время устройство башен на совершенно новых основаниях. Нынешние Б., металлические, броненосные и вращающиеся, устраиваются на особенно важных пунктах, где при обыкновенной системе укреплений по тесноте места нельзя доставить орудиям желаемый обстрел. Первая мысль устроительства железных вращающихся Б. принадлежит капитану Кользу (1854). Затем предложено было много разных систем подобных башен как для сухопутной обороны, так и для флота. Из них в настоящее время наиболее употребительна система Грюзона. Его Б. цилиндрической формы имеет в диаметре до 20 фут. и назначается для 1—2 орудий; верхняя часть ее имеет форму купола. Б. вращается по рельсам (система зубчатых колес и шестерня) 4-мя человеками, помещаемыми в особой подбашенной части постройки. Б. окружена земляным валом, над которым ей дают до 5,5 ф. превышения.

Кроме башен, замков и крепостей, в Европе находится немало башен, которые известны своей красотой, положением или какими-либо историческими воспоминаниями. Таковы, напр., Мышиная Б. на середине Рейна, у Бингена, где с проходящих судов собиралась насильственная дань, башня собора св. Стефана в Вене, башня Хиральда в Севилье, башня св. Марка в Венеции, с которой открывается удивительный вид на весь город, наклонная башня в Пизе и наклонные башни в Болонье — Азинелла и Гаризенда и, наконец, из новейших — высочайшая на свете железная Эйфелева башня в Париже (см. это сл.).

В России башни также строились с незапамятных времен и упоминаются на первых же страницах наших летописей. Первоначально они были несомненно деревянные, так как все наши крепости были тоже деревянные. Форма их была четырехугольная, шестигранная и восьмигранная. Даже в такую сравнительно позднюю эпоху, как XVI в., каменных и кирпичных стен, а следовательно, и башен было чрезвычайно мало, за исключением, впрочем, монастырей, которые чаще обносились каменными стенами. Котошихин свидетельствует, что при царе Алексее Михайловиче было всего только двадцать городов, которые имели каменные стены. Прочие имели укрепления деревянные или земляные, а некоторые, как, напр., Ярославль, имели деревянные стены и кирпичные башни. Количество башен в городах было весьма различно и зависело от длины стены; так, напр., в Астрахани было десять башен, в Воронеже — семнадцать, в Архангельске — девять, в Тотьме — семь и т. д. Вышина, форма и размеры их были весьма различны даже в одном и том же городе, как это ярко свидетельствуют башни московского Кремля и многие летописные данные. Иногда они имели очень высокие кровли; бывали даже примеры, что кровля бывала выше самой башни, примером чего может служить одна башня в Олонце, которая имела пять сажен высоты, а кровля ее шесть саж. В плане башни редко бывали квадратные, а больше прямоугольные, напр., четыре сажени длины и две с половиной ширины; наиболее обычная мера была около трех саж. в длину и двух в ширину. Башни внутри по высоте обыкновенно разделялись полами на ярусы, или этажи; полы эти назывались "мостами". Ярусов бывало обыкновенно три: нижний, или "подошвенный", средний и верхний. В каждом ярусе устраивался свой "бой" — в нижнем стреляли из пушек, и потому он назывался "пушечным", в верхних двух — из пищалей и мушкетов, а потому они назывались "пищальными" и "мушкетными". Иногда, впрочем, бои делались или в одном только среднем, или верхнем ярусе, а прочие были глухие. Ходы в башнях были или снаружи, или внутри. Названия башен были весьма различны и находились в зависимости от их места, назначения, урочища, надвратного образа и пр. и пр. Так, напр., башни, стоявшие по углам, назывались "наугольными", посередине стены — "средними"; башни с воротами — "проезжими", "воротными" и "на воротех"; без ворот — "глухими". "Тайничными" башнями назывались такие, которые становились над водяным "тайником" близ реки; под ними устраивался колодец, имевший скрытое сообщение с рекой, или же из-под них шли подземные ходы со срубами на реку, длиной иногда более 10 саж. "Водяными" назывались такие, где был выезд к реке; в московском Кремле была "водовзводная" башня, в которой подымали воду из Москвы-реки в царский дворец. В монастырских оградах башни нередко назывались по названию служб, в них помещавшихся, каковы, напр., "квасоваренная", "пивоваренная" и др. Кроме этих общих названий, у башен были еще имена собственные, которые происходили от урочищ, каковы, напр., "Боровицкая", "Новинская" и пр., или от праздников, образов и церквей, как, напр., Троицкая, Спасская, Никольская, Константино-Еленинская и пр. Иногда на кровле башен устраивались чердаки, клетки или караулки для дозора, которые назывались "вышками", отчего и самые башни этого вида назывались "вышками". Число проезжих башен зависело от величины города; в больших — было по нескольку, в московском Кремле, напр., — пять, а в маленьких — не меньше двух; это делалось, очевидно, с той целью, чтобы гарнизон мог спастись в одни ворота, когда в другие врывается сильнейший неприятель; в противном случае он был бы перебит в тех самых стенах, которые ему служили защитой. Ворота, разумеется, были самой слабой частью крепости и потому особенно сильно укреплялись башнями; так, напр., башни ставились по бокам ворот, мы это видим, напр., в Кремле Ростова Великого или в ограде Борисоглебского монастыря Ярославской губ., или же перед воротной башней устраивался особый, обнесенный зубчатой стеной дворик, на который вели первые ворота: с этого дворика под башней в крепость вели вторые ворота; выгода такого устройства заключалась в том, что прорвавшегося через первые ворота неприятеля можно было перебить на переднем дворике с высоты его стен прежде, чем он успеет прорваться через вторые ворота; примерами такого устройства являются Спасская, Никольская и Троицкая башни московского Кремля. Иногда перед воротной башней с внешней стороны крепостного рва ставилась отдельная башня, которая составляла предмостное укрепление и защищала мост, ведший к крепостным воротам. Образцом подобных башен может служить башня, называемая "Кутафьею", стоящая против Троицких ворот московского Кремля. Ворота в башнях были обыкновенно очень толсты и широки, отчего и самые воротные башни были гораздо больше других, напр., имели около семи саж. длины и ширины. Ворота эти делались из дуба, обивались иногда железом и запирались огромными замками и засовами. В мирное время ворота не затворялись, а только на ночь опускалась сверху решетка; эти опускные решетчатые ворота помещались внутри (на верху ворот в особых гнездах) и делались с той целью, чтобы их можно было опустить в решительную минуту и представить неожиданную преграду нападающему неприятелю.

Снаружи башни, под воротами, помещался обыкновенно образ святого или праздника, который давал название башне, иногда же в крепостных башнях над воротами устраивались маленькие церкви, а в монастырских оградах мы видим это почти постоянно. Кроме того, на проезжих башнях помещали боевые часы и вестовой колокол, который назывался иногда "всполошным", потому что в него били "всполох", или набат, и созывали народ к сбору. Вместе с вестовым колоколом ставилась также "вестовая" пушка, которая служила для разных сигналов. На других башнях также привешивались иногда колокола; в них звонили во время вылазки для возбуждения отваги или во время отбоя неприятеля. — В темные ночи на башнях зажигались над воротами свечи в слюдяных фонарях.

В старых русских городах и монастырях сохранилось, к счастью, много башен, из которых многие отличаются в высшей степени изящными и художественными формами. Первое место между ними, конечно, занимают по красоте башни московского Кремля; — затем следует указать на башни Великого Новгорода, Ростова Великого, Ярославля, Нижнего Новгорода, Коломны, Тулы, Зарайска, Смоленска, Пскова и Астрахани; к числу монастырских оград с наиболее красивыми и наилучше сохранившимися башнями можно отнести ограды монастырей — Новодевичьего, Донского и Симонова в Москве, Троице-Сергиевой лавры в Московской губ., Ипатьевского — Костромской губ., Спасо-Евфимиева — в Суздале, Борисо-Глебского Ярославской губ., Прилуцкого в Вологде, Кирилло-Белозерского в Новгородской губ. и Соловецкого — на Белом море.

Кроме башен разных кремлей и монастырей, в России есть немало башен отдельно стоящих и пользующихся громкой известностью, таковы, напр., Сухарева башня в Москве, известная в народе под названием "невесты Ивана-Великого", Меньшикова башня — там же, Евфимиева башня в Новгороде, Сумбекина башня в Казани, Белавинская и Столпьенская башня близ Холма Люблинской губ. и Каменец-Литовская башня Гродненской губ. Подробнее о каждой башне, см. соответствующие слова.

О башнях см. — С. Viollet-le Duc, "Dictionnaire raisonné de l'architecture française du XI au XVI sié cle" (т. IX, Париж, 1875); М. А. de Caumout, "Abécédaire ou rudiment d'arché ologie" (Caen, 1870 г.); James Fergusson, "A history of architecture in all countries, from the earliest times to the present day" (Лондон, 1874); Николай Костомаров, "Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа" (глава I, Спб., 18 87); Ф. Ласковский; "Материалы по истории инженерного искусства в России" (Спб., 1858); А. Пузыревский "История военного искусства в средние века" (Спб., 1884); П. Н. Батюшков, "Холмская Русь" (стр. 13, 21 и 29); "Материалы по археологии Кавказа" (часть I, Москва, 1888); Н. М. Снегирев и А. Мартынов, "Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества" (Москва, 1852). Кроме того, много снимков русских башен можно видеть в фотографических альбомах И. Барщевского, которые имеются в Имп. публ. библ. и в библиотеке академии художеств.