— Эта наука имеет своей задачей проследить судьбу библейского (т. е. древнееврейского) народа в течение всего того периода его жизни, который нашел себе отражение в его священных книгах, именно Библии, т. е. от появления его на арене истории до окончательного прекращения его существования в качестве самостоятельной политической единицы. Хотя рамки библейской истории хронологически определяются сами собой, но при ближайшем рассмотрении вопроса оказываются и некоторые разногласия в этом отношении. Одни исследователи считают началом библейской истории собственно тот момент, когда на сцену истории выступает древнееврейский народ как самостоятельная историческая единица, занявшая определенное место среди других народов, и потому начинают повествование с Авраама, как родоначальника еврейского народа (как, напр., Мильман, Стэнли и др.). Другие проводят нить исторического исследования дальше и начанают повествование с родоначальника всего человчества — Адама и вообще с сотворения мира (как большинство библейских историков). И этот последний взгляд имеет больше за себя оснований. Главный источник библейской истории, именно Библия, начинает свое повествование с сотворения мира и человека, чтобы затем уже в определенный момент перейти к изложению собственно судеб еврейского народа. Весьма замечательно, что в то время, как другие народы Востока решительно теряли нить общечеловеческого единства и каждый считал себя автохтоном, т. е. сыном своей земли и независимым от остального человечества, еврейский народ ясно сознавал идею единства человеческого рода и себя признавал лишь одной ветвью на общем стволе человечества, вследствие чего и свою историю начинал не с истории своего национального родоначальника (Авраама), а с истории родоначальника всего человечества. Разногласие в понимании пределов Б. и. находится еще в зависимости от той общей точки зрения, с которой смотрят на предмет. Одни ничего не хотят видеть в истории древнееврейского народа, кроме известного естественно-исторического процесса, развивавшегося по общим историческим законам, а потому выдвигают исключительно национальный интерес, вследствие чего и самая наука библейской истории у них получает характер национальной "истории израильского народа" (взгляд еврейских ученых библеистов вроде Греца и рационалистов вроде Ренана). Другие, напротив, в большей или меньшей степени признают ту провиденциальную точку зрения, которая составляет характеристическую особенность самой Библии и по которой еврейский народ был народом "избранным", исключительным хранителем великих религиозных истин, долженствовавших найти себе полнейшее развитие и проявление в христианстве, следовательно, народом, на котором, так сказать, вращалась вся ось всемирно-исторического развития и без которого история человечества потеряла бы всякий смысл и не достигла бы своей цели. Эта точка зрения, начиная с бл. Августина, сделалась господствующей в библейской исторической литературе, и она продолжает преобладать и доныне, находя себе оправдание не только в общем христианском миросозерцании, но и в тех выгодах, которые она представляет в интересе подведения библейско-исторического материала под определенные законы всемирно-исторического развития. С этой точки зрения библейская история как наука должна проследить историческую судьбу древнееврейского народа не только как индивидуальной исторической единицы в ее самозаконченности и исключительности, но как существенного фактора всемирно-исторического развития до того момента, когда этот народ окончил свое политическое существование и нить всемирно-исторического развития от него перешла в руки других народов — христианского Запада.

Библейская история, рассматриваемая принципиально, представляет собой конкретное развитие и историческое осуществление той основной идеи, что человек, будучи сотворен невинным и совершенным, по своей воле потерял эту первобытную невинность, подпал силе греха и как его непосредственного результата — смерти, и вступил собственно в область исторической жизни уже как существо испорченное, слабое, наклонное к греху и вследствие этого зависимое от чувственных впечатлений окружающей его природы, в свою очередь лишившейся также первобытной гармонии своего бытия. Отсюда первые шаги собственно исторической жизни человека на земле состояли в борьбе его с окружающей природой за свое существование, и только результатом самой напряженной борьбы могла явиться культура как некоторое торжество человека над природой. Но рядом с этим разладом между человеком и природой в силу греха явился и внутренний разлад в самом существе человека, разлад между добром и злом, духом и телом, идеалом и действительностью, и этот разлад, переходя по закону наследственности к потомству, проявился в разделении людей на два враждебных лагеря, выступивших носителями двух противоположных, непримиримых между собой начал и, начиная с первых братьев (Каина и Авеля), вступивших в нескончаемую братоубийственную борьбу, тянущуюся на протяжении всей истории человечества. Предоставленное самому себе, человечество истощило бы себя этой нескончаемой братоубийственной борьбой, тем более гибельной, что изобретение смертельных и разрушительных металлических орудий было делом злого, преданного чувственности Каинова племени (Быт. IV, 22). Поэтому оказалась необходимой высшая помощь для поддержания добра на земле, и эта помощь дана была еще первым людям после их грехопадения — именно в обещании того, что Бог не допустит окончательно восторжествовать злу на земле и что настанет время, когда от семени женщины, послужившей главной виновницей грехопадения и всех связанных с ним бедствий, восстанет Избавитель, который вновь восстановит гармонию бытия и нанесет окончательный удар началу зла в мире. Это великое обетование и сделалось той путеводной звездой, по указанию которой направлялся весь процесс исторической жизни человечества.

Но идеал, указанный обетованием, не мог найти себе скорого осуществления в действительности, и злое начало настолько восторжествовало над добром, что, по-видимому, исчезла всякая надежда на возможность возрождения человечества. Тогда оказалось необходимым нанести решительный удар старому греховному человечеству, и он нанесен был ему в страшной мировой катастрофе, так называемом Всемирном Потопе, от которого спасся только один благочестивый Ной с своим семейством и с необходимыми родоначальниками всего живущего на земле (Быт., VI—VIII гл.). Через своих трех сыновей, Сима, Хама и Иафета, он и сделался родоначальником нового послепотопного человечества, колыбелью которого была обширная среднеазиатская возвышенность, откуда и началось расселение размножившихся потомков Ноя во всех направлениях и по преимуществу к западу. В Месопотамии, в южной части ее, началась быстрая культурная работа и через несколько сот лет уже образовалась сильная монархия вавилонская. К сожалению, истинное зло не замедлило проявиться и в потомстве нового послепотопного человечества, во главе которого стало племя Хама, унаследовавшее злую, дерзкую, склонную к неверию натуру своего проклятого Ноем родоначальника. Из среды этого племени вышел "сильный зверолов" Нимрод, у которого явилась гордая идея создать всемирную монархию на началах, отнюдь не соответствующих высшему идеалу человечества. Выражением этой идеи была знаменитая башня Вавилонская, остатки которой доныне сохраняются в развалинах так называемой Бирс-Нимруда. Предприятие это закончилось полной неудачей, и с разрушением объединяющего центра началось естественное расселение человечества по земле, причем оно, удаляясь от своей первобытной колыбели, все более перывало связь с своими первобытными преданиями и верованиями, забывало истинного Бога и начало боготворить видимые предметы, так или иначе поражавшие его воображение или внушавшие к себе чувства страха, благоговения, благодарности и т. д. Так явилось идолопоклонство в его разнообразных формах (сабеизм, зоотеизм, антропотеизм). Более соответствуя чувственной природе человека и поблажая его низменным наклонностям, оно начало быстро распространяться на земле, так что грозило окончательно подавить истинную религию, а вместе с тем затемнить и самую идею будущего назначения человечества. Правда, на земле среди всеобщего идолопоклонства и неразлучного с ним несчастья оставались еще отдельные лица, которые сохраняли истинную веру. Но окружавшая среда скоро могла увлечь и их общим потоком заразительного нечестия. Поэтому, чтобы сохранить семена истинной веры для будущего, необходимо было выделить какого-нибудь носителя их из среды беззакония и сделать его избранным отцом и родоначальником нового поколения верующих. Таким избранным был Авраам, который и сделался собственно родоначальником еврейского народа. С выступлением его на сцену истории и начинается, собственно, национальная история Израиля как самостоятельной исторической единицы, занявшей определенное место среди других народов мира и выступившей с своей особой исторической миссией.

Родоначальник еврейского народа Авраам (через Евера происходивший по прямой линии от сына Ноева Сима, откуда и происходит национальное имя народа) вышел из Халдеи, именно из города Ура, остатки которого теперь представляет деревня Мугейр. Как можно судить по археологическим данным, представляемым новейшими раскопками и исследованиями, Халдея находилась уже на значительной высоте культурого развития, так что и Авраам, повинуясь высшему призванию, переселился в Палестину уже как человек, обладавший всеми важнейшими элементами культурной жизни, и представлял собой весьма зажиточного и влиятельного главу целого племени. В Палестине он встретил также значительное, по преимуществу хеттейское население, также уже стоявшее на значительной ступени культурного развития, хотя в некоторых городах и проявлявшее все признаки глубокого нравственного растления (Содом и Гоморра). Там заключен был Завет между Богом и им, договор, которым определялась вся дальнейшая судьба потомства Авраамова. Через несколько времени Аврааму пришлось побывать и на берегах Нила, где уже процветала окончательно сложившаяся египетская цивилизация, делавшая самый Египет "страной чудес" — с ее грандиозными пирамидами, многочисленными храмами и обелисками и всевозможными проявлениями своеобразной культуры мудрейшего народа древнего Востока. Этой стране и суждено было сделаться впоследствии колыбелью еврейского народа, когда именно внук Авраама Иаков благодаря чудесной судьбе своего сына Иосифа, сделавшегося первым министром египетского фараона, переселился туда со всем домом своим и там получил особый округ (землю Гесем) для поселения (Быт. XLVII).

Переселение евреев в Египет совпало с господством там так называемой династии гиксов, или царей-пастухов. Она принадлежала чужеземной народности, насильственно вторгшейся в Египет и захватившей престол фараонов. Точно неизвестно, откуда явились завоеватели и к какому племени они принадлежали; но можно думать, что это были кочевники, обитавшие в сирийских степях и постоянно тревожившие Египет своими набегами, так что он должен был защитить себя особой каменной стеной, тянувшейся почти через весь Суэцкий перешеек. Воспользовавшись слабостью правительства, кочевники завоевали Египет, и первое время их владычества ознаменовалось всевозможными проявлениями дикого варварства, которое, однакоже, скоро подчинилось египетской цивилизации, так что через несколько поколений двор гикских царей ничем не отличался от двора туземных фараонов. При одном из представителей этой династии, по всей вероятности, и правил Иосиф Египтом, так как только при фараоне пастушеской династии мыслимо было, чтобы ничтожный раб, вышедший из презиравшихся природными египтянами пастухов, мог быть назначен на пост верховного правителя страны. Имя этому фараону Апапи II. С целью упрочения своего положения гиксы покровительствовали инородцам и раздавали им лучшие земли, чтобы найти в них верных союзников в случае нужды. Такой политикой можно объяснить и то, что Апапи II отдал вновь прибывшим поселенцам — евреям один из богатейших округов страны.

Поселенные на богатой почве, окруженные всеми влияниями высокоразвитой культуры и пользуясь выгодным положением племени, родственного первому министру и благодетелю страны, евреи начали быстро размножаться. Между тем в жизни Египта совершилась важная перемена. Из Фив вышло освободительное движение, которое имело своим результатом ниспровержение гикской династии и даже изгнание гиксов из Египта. Для евреев этот политический переворот имел роковое значение. На престоле фараонов воцарилась новая, туземная XVII-я династия. Под влиянием продолжительной и упорной борьбы с гиксами в ней выработался дотоле неизвестный в Египте дух воинственности и завоевательности, а вместе с тем развилась и крайняя политическая подозрительность ко всему неегипетскому и особенно — пастушескому. Ввиду этого вполне естественно, что новая династия не только не имела склонности сохранить прежние привилегии и вольности еврейского народа, а напротив, вследствие его известной связи с гиксами начала относиться к нему подозрительно и враждебно. Так как он уже успел значительно возрасти в числе и представлял собой немаловажную политическую силу, то по отношению к нему началась система угнетения, которая становилась все круче с каждым новым царствованием. Начались труднейшие крепостные пограничные работы, и на них употреблен был даровой труд евреев. Фараоны как бы старались превзойти друг друга своей военной славой и грандиозными постройками и дворцами, которыми украшались их резиденции; но чем знаменитее был фараон, чем блистательнее было его царствование, тем больше стонал народ под тяжестью непосильных работ. Партиями отвозили изнуренных рабочих в каменоломни, заставляли высекать огромные глыбы гранита и с невероятными усилиями тащить их к месту построек; заставляли рыть и проводить новые каналы, делать кирпичи и месить глину и известь для возводимых построек, поднимать воду из Нила в канавы для орошения полей — одним словом "ко всякой работе принуждали их с жестокостью", под палочными ударами жестоких надзирателей, как это ясно изображает библейский историк (Исх. I, 11—14). Наконец, когда и эти меры не в состоянии были задержать роста молодого народа, издано было жестокое повеление, сначала тайно, а потом и открыто, убивать всех детей мужеского пола. И вот к народным стонам под тяжестью изнурительных работ присоединились стоны и вопли матерей, но среди этих стонов и воплей израильского народа родился его великий избавитель Моисей. Чудесно спасенный от кровожадной ярости фараонова деспотизма, Моисей был воспитан при царском дворе и в качестве усыновленного сына дочери фараона (Хатасу, самостоятельно правившей страной в качестве регентши и опекунши своего младшего брата, впоследствии знаменитого фараона — воителя Тотмеса III) был посвящен вообще ревнивыми и самостоятельными жрецами во "всю мудрость египетскую" (Деян., VII, 22) и таким образом получил блистательную подготовку для своего будущего предназначения. Высокоодаренный от природы, он не затерялся в суете придворного блеска и не забыл своего происхождения от угнетаемого народа. Он не порвал и связи с ним, а напротив того, из роскошных палат фараонова дворца ему еще больнее было смотреть на то унижение и рабство, в котором находился единокровный ему народ, и явственнее слышался стон его братьев. При виде бедствий своего народа ему противным делался блеск раззолоченных дворцов, и он уходил в убогую хижину своих родителей, чтобы утишить бурю своего возмущенного духа. Он "лучше захотел страдать с народом Божиим, нежели иметь временное, греховное наслаждение" и потому даже "отказался называться сыном дочери фараоновой" (Посл. к Евр., XI, 25, 24). Но среди самого народа он еще ближе увидел его страдания и однажды в порыве негодования убил египетского надзирателя, который жестоко наказывал израильтянина рабочего, и зарыл его в песке, стараясь скрыть следы своего невольного человекоубийства. Молва, однако же, успела распространиться об этом, и Моисею грозила смертная казнь, назначавшаяся египетскими законами за человекоубийство. Вследствие этого он должен был бежать из страны и удалился на гористый, малодоступный Синайский полуостров. Там он в течение целых сорока лет вел тихую пастушескую жизнь и наконец, когда наступило время, получил великое призвание освободить свой народ от египетского рабства. Явившись опять на берега Нила уже в качестве посланника и пророка Божия, он потребовал от фараона освобождения народа и затем, после продолжительной и настойчивой борьбы, в которой грозную роль играли страшные бедствия, обрушивавшиеся на страну (казни египетские), вывел народ из Египта (1494 г. до Р. Х.) и после чудесного перехода через северо-западный залив Чермного, или Красного, моря привел его к священной горе Синаю. От подошвы этой горы (отождествленной теперь большинством исследователей с горой Сас-Сафсафех, а другими с Сербалом) при грозных явлениях природы заключен был окончательный завет, т. е. договор, между Иеговой и евреями как избранным народом, долженствовавшим отныне быть носителем истинной религии и нравственности для распространения их впоследствии на все человечество. В основу договора положено было знаменитое Десятисловие, которое в своих двух скрижалях выражало основные начала религии и нравственности и доныне составляет основу всякого законодательства. Там же произошла религиозная и общественная организация народа, и после годичной стоянки у священной горы народ, имевший в себе более 600000 человек, способных носить оружие (что для всего народа составит более 2000000 душ), двинулся в дальнейший путь к земле Обетованной, т. е. к Палестине. Движение было медленное, сопровождавшееся ужасными трудностями и бедствиями, и только через сорок лет странствования уже новое поколение подошло к границам Палестины к северу от Мертвого моря и сделало там последний стан на берегу быстроводного Иордана. Там с вершины горы Фасги Моисей своим орлиным взглядом окинул страну своих надежд и, сделав нужные распоряжения, скончался, назначив своим преемником мужественного и испытанного воина Иисуса Haвина.

Став во главе народа (1454 г. до Р. X.) Иисус Навин с необычайной энергией повел наступательную войну и, пользуясь раздробленностью местных палестинских князей, в быстрой последовательности разбил их одного за другим, при этом, согласно с обычным военным правом древности, подвергая все население поголовному избиению, находившему себе оправдание, кроме того, и в той ужасной степени религиозно-нравственного развращения, на которой находились ханаанские народы и при которой они становились решительно опасными для религии и нравственности избранного народа. Завоевание исполнено было в семь лет, и завоеванная земля разделена была между двенадцатью племенами, на которые разделялся народ (по числу своих двенадцати родоначальников, сыновей Иакова), с выделением из них тринадцатого колена Левита на священное служение.

После смерти Иисуса Навина народ остался без определенного политического вождя и фактически распался на двенадцать самостоятельных республик, обеъдинением для которых служило лишь единство религии и закона и сознание своего братства по крови. Это разделение естественно ослабило народ политически, а вместе с тем и нравственно, так что он стал быстро подчиняться влиянию оставшегося не истребленным всецело ханаанского населения и увлекаться безнравственными формами его идолопоклонства, состоявшего в боготворении производительных сил природы (культ Ваала и Астарты). Этим, конечно, пользовались как туземные, так и окружающие народы и, мстя евреям за их прежние победы, подчиняли их себе и подвергали жестоким угнетениям. От этих бедствий народ был избавлен случайно выступившими доблестными вождями, так называемыми судьями, среди которых особенно выдаются знаменитая пророчица Дебора, доблестный Гедеон и прославившийся своей чудесной силой Самсон, гроза злейшего врага израильского народа — филистимлян. Несмотря на эти подвиги отдельных лиц, вся история периода судей (продолжавшегося около 350 лет) есть история постепенных заблуждений, беззаконий и идолопоклонства народа с неразлучно следовавшими за ними бедствиями. Среди избранного народа почти совсем забыта была истинная религия, и на место ее явились жалкие суеверия, распространявшиеся разными беспутными, бродячими левитами. Безнравственность сделалась настолько всеобщей, что прелюбодейное сожительство считалось обычным делом и как бы заменяло брак, а в некоторых городах развелись даже такие гнусные пороки, которыми некогда Содом и Гоморра навлекли на себя страшный гнев Божий. Внутреннее беззаконие и всеобщее самоуправство довершают картину жизни израильского народа в те дни, "когда у него не было царя и когда каждый делал то, что ему казалось справедливым" (Суд. XXI, 25). При таком положении избранному народу грозила окончательная гибель, но он избавлен был от нее последним и наиболее знаменитым судьей Самуилом. Своим проницательным умом открыв самый источник бедствий своего народа, он посвятил всю свою жизнь благу его и решился произвести в нем радикальное религиозно-общественное пребразование. Сосредоточивая в своей личности и духовную, и гражданскую власть и будучи пламенным ревнителем веры отцов, он с целью возрождения народа, сам будучи пророком и учителем веры, пришел к мысли основать учреждение, которое могло бы навсегда служить источником духовного просвещения и из которого могли бы выходить просвещенные ревнители веры и закона. Такое учреждение и явилось в виде пророческих школ, или так называемых "сонмов пророков". Из этих школ впоследствии и выходили те доблестные мужи, которые бесстрашно говорили горькую правду сильным мира сего. Одушевленные самоотверженной ревностью об истинном благе народа, они были бесстрашными поборниками истинной религии и выступали решительными защитниками ее при всякой угрожавшей ей опасности. Деятельность их развивалась и крепла по мере хода исторической жизни народа, и с течением времени они сделались грозными мстителями за всякое попрание религии, истины и справедливости. Своей неустанной проповедью они с этого времени не переставали будить совесть народа и его правителей и тем поддерживали в нем дух истинной религии и доброй нравственности.

Мудрое правление Самуила продолжалось до его преклонных лет; но беззаконные действия его негодных сыновей вновь угрожали народу возвращением к прежним бедствиям, и тогда в нем явилось непреодолимое желание решительно покончить с периодом анархии и он стал просить престарелого судью поставить над ним царя, который бы "судил их, как и прочие народы". Это желание было вызвано в народе окончательным сознанием своей неспособности к самоуправлению по возвышенным началам теократии, как они изложены были в законодательстве Моисеевом, хотя самое учреждение царской власти отнюдь не противоречило началу теократии и, напротив, в самом Моисеевом законодательстве предвиделось как необходимая ступень в развитии исторической жизни народа (Второз., XXII, 14 15). Уступая желанию народа, Самуил помазал на царство Саула (около 1100 г.), происходившего из отличавшегося своей воинственностью колена Вениаминова. Новый царь, и после избрания на царство с истинной патриархальностью продолжавший предаваться мирному труду пахаря, скоро показал свою воинственную доблесть и нанес несколько поражений окружающим враждебным народам, особенно филистимлянам, со времени Самсона сделавшимися злейшими угнетателями Израиля. Но эти подвиги вскружили ему голову, и он от первоначальной простоты начал круто переходить к высокомерному самодержавию, не стеснявшемуся в своих действиях даже указаниями престарелого пророка Самуила и закона Моисеева. Отсюда неминуемо произошло столкновение между светской и духовной властью, и так как все показывало, что Саул и дальше пойдет все в том же направлении, прямо угрожавшем подорвать основной принцип исторической жизни избранного народа, то оказалась печальная необходимость пресечь этот царственный род и преемником ему был избран юный Давид из колена Иудина, из города Вифлеема. Новый избранник, помазанный на царство, когда еще был пастухом, сделался знаменитейшим царем Израиля и родоночальником длинной линии царей иудейских почти до конца политического существования народа.

Давид не сразу вступил на престол, а должен был всю молодость провести в разнообразных приключениях, скрываясь от кровожадной ревнивости все более падавшего нравственно царя Саула, и только уже когда несчастный царь покончил жизнь самоубийством в злополучной войне с филистимлянами, новый помазанник получил возможность фактически сделаться царем Израиля. В течение первых семи лет царствования его резиденцией был Хеврон, но затем он пришел к убеждению, что для утверждения царской власти в стране ему необходима столица, которая, не принадлежа никакому колену в отдельности, могла бы служить общей столицей для всего народа. Для этой цели он наметил одну сильную крепость на рубеже между коленами Иудиным и Вениаминовым, которая, несмотря на все усилия израильтян, отстаивала свою независимость и до того принадлежала храброму племени иевусеев. То был Иерусалим, который, как видно из новейших открытий, еще до вступления евреев в Палестину занимал важное положение среди других городов страны, имея над ними своего рода гегемонию. Крепость эта теперь должна была пасть перед могуществом нового царя, и Давид основал в ней свою царскую столицу. Новая столица благодаря своему великолепному положению начала быстро стягивать к себе иудейское население, скоро расцвела пышно и богато, и Иерусалим сделался одним из знаменитейших городов в истории не только израильского народа, но и всего человечества. С Давида начинается быстрый расцвет и всего царства. Благодаря необычайной энергии этого гениального царя скоро приведены были в порядок расстроившиеся в конце прежнего царствования дела внутреннего благоустройства, и затем начался целый ряд победоносных войн, во время которых окончательно были сокрушены злейшие враги Израиля — филистимляне, а также моавитяне и идумеяне, земли которых сделались достоянием Израиля. Благодаря этим победам и завоеваниям царство израильского народа сделалось могущественной монархией, которая на время повелевала всей Западной Азией и в руках которой находилась судьба многочисленных народов, трепетно приносивших свою дань грозному для них царю. С финикиянами израильтяне вошли в ближайшие дружественные отношения, и эта дружба с высококультурным народом была весьма полезна и выгодна им в деле развития их материальной культуры. Вместе с тем начала быстро развиваться и духовная жизнь, и к этому именно времени относится богатейший расцвет древнееврейской духовно-религиозной поэзии, которая нашла себе особенно замечательное выражение в дивных своей глубиной и пламенностью чувств Псалмах самого Давида и приближенных к нему певцов. К концу царствования вследствие введенного царем многоженства начались различные смуты, которыми омрачены были последние годы жизни великого царя, и после тяжелых смятений престол перешел к сыну самой любимой им жены, но вместе с тем и главной виновницы всех его бедствий, Вирсавии, именно к юному Соломону (около 1020 г. до Р. X.).

Соломон наследовал от своего отца обширное государство, простиравшееся от "реки египетской до великой реки Евфрата". Для управления таким государством требовался обширный ум и испытанная мудрость, и, к счастью для народа, юный дар был от природы наделен светлым умом и проницательностью, давшими ему впоследствии славу "мудрейшего царя". Пользуясь глубоким миром, Соломон обратил все свое внимание на культурное развитие государства и в этом отношении достиг необычайных результатов. Страна разбогатела, и благосостояние народа возросло до небывалой степени. Двор Соломона не уступал в своем блеске дворам величайших и могущественнейших властелинов тогдашнего цивилизованного мира. Но высшим делом и славой его царствования было построение величественного храма в Иерусалиме, заменившего собой обветшавшую скинию храма, который отныне сделался национальной гордостью Израиля, душой его не только религиозной, но и политической жизни. При нем же и поэзия достигла своего наивысшего развития, и замечательнейшими произведениями ее служит знаменитая "Песнь Песней" (Ширгаширим), по своей внешней форме представляющая нечто вроде лирической драмы, воспевающей любовь в ее глубочайшей основе и чистоте. При Соломоне еврейский народ достиг кульминационного пункта своего развития, и с него же началось обратное движение, которое всего заметнее сказалось на самом царе. Конец его царствования омрачился разными разочарованиями, причиной которых главным образом было дошедшее до необычайных размеров многоженство и связанные с ним непомерные расходы. Народ стал тяготиться быстро возраставшими налогами, и Соломон кончил жизнь с убеждением, что "все суета и томление духа", и с опасением за будущность своего дома, которому угрожал выступивший уже при нем Иеровоам.

Опасения не замедлили оправдаться, и при его преемнике, неопытном и заносчивом Ровоаме, народ израильский разделился на два царства, из которых большее (десять колен) отошло к Иеровоаму из колена Ефремова (около 978 г. до Р. X.). Эти половины стали называться царством Иудейским и царством Израильским, и между ними началось ожесточенное соперничество, которое истощало их внутренние и внешние силы, чем не замедлили воспользоваться соседи, и уже при Ровоаме египетский фараон Шешонк I сделал быстрый набег на Палестину, взял и ограбил Иерусалим и многие другие города страны и свою победу увековечил в изображениях и надписях на стене великого карнакского храма. С разрывом политического единства начался разрыв и религиозного единства, и в царстве Израильском в политических видах учрежден был новый культ, представлявший собой поклонение Иегове под видом золотого тельца — в Вефиле. Напрасно протестовали против этого великие ревнители монотеизма — пророки, новый культ укоренился и повлек за собой неизбежное уклонение в самое грубое суеверие и идолопоклонство, за которым в свою очередь следовал полный упадок нравственности и ослабление общественно-политического организма. Вся история царства Израильского представляет собой непрестанные внутренние смуты и политические перевороты, пока она не закончилась разгромом его столицы Самарии со стороны грозных воителей Ассирии (722 г. до Р. X.). Уведенный в плен народ Израильского царства бесследно затерялся там среди более сильных его народностей Востока. Царство Иудейское, остававшееся более верным истинной религии и закону Моисея и имевшее в храме иерусалимском могучий оплот против внешних разлагающих влияний, продержалось дольше; но оно тоже не избегло роковой участи и с разрушением Иерусалима вавилонянами также прекратило свое политическое существование (588 г.), причем цвет его населения был уведен в плен вавилонский.

Этот плен, однако же, не был могилой для иудейского народа, как для израильского был плен ассирийский. Напротив, он послужил первым шагом к распространению чистого монотеизма среди народов языческих, так как с этого именно времени начался тот великий процесс иудейского рассеяния, который имел столь громадное значение для подготовления языческого мира к христианству. Спустя 70 лет в силу указа великодушного Кира Персидского, сломившего могущество Вавилона, иудеи получили возможность возвратиться на свое историческое пепелище, опять создать себе храм в Иepyсалиме, и хотя дальнейшая их судьба была далеко не утешительна, так как им попеременно приходилось переносить иго греческое, египетское, сирийское, однако в то же время продолжался указанный процесс рассеяния и возрастало нравственное завоевание иудеями тогдашнего цивилизованного мира. После столетнего независимого существования при Асмонеях (167—63) на иудеев наконец наложена была железная рука Рима и власть перешла к ненавистному идумеянину Ироду Великому (37 г.). Это было темное для иудеев время. Все признаки показывали, что приближается момент осуществления вековых чаяний народа, а между тем действительность далеко не соответствовала идеалу и национальной гордости избранного народа. Под влиянием тяжелых обстоятельств у иудеев потемнился светлый, чисто духовный идеал ожидаемого ими Мессии, и они стали представлять Его себе как великого завоевателя, который низвергнет железное владычество Рима, покорит иудеям весь мир и оснует вечную монархию иудейскую. Поэтому,когда Мессия действительно пришел, но в образе смиренного плотника назаретского, и стал проповедовать "царство не от мира сего", то он был отвергнут иудейским народом и предан позорной смерти на кресте, как богохульник и самозванец. Но этим самым народ иудейский подорвал самый смысл своего исторического бытия, его существование сделалось бесцельным, и трагедия его исторической жизни закончилась ужасной катастрофой, совершившейся над ним во время окончательного разрушения Иерусалима Титом (70 г. по Р. X.), после чего нить всемирно-исторического развития перешла в руки совершенно иных народов — христианских, а вместе с тем закончилась и Библейская история.

Что касается литературы Библейской истории, то из нее могут быть указаны здесь только наиболее выдающиеся сочинения. Первоисточником для нее, конечно, служит Библия, т. е. священные книги Ветхого и Нового Завета, а затем сочинения Иосифа Флавия ("Древности иудейские", русск. пер. Самуйлова, 1795 г., и "О войне иудейской", перев. Алексеева, 1786 г.), Филона и др. Из древних христианских обработок Библейской истории можно упомянуть: "Historia sacra" Сульпиция Севера и обзор этой истории у бл. Августина в его творении " De civitate Dei" (lib. XV—XVII). Затем собственно научная обработка Б. истории, особенно в связи с гражданской, началась с XVII века, причем блистательный образец этого метода дан был Боссюэтом в его знаменитом "Discours sur l'histoire universelle" (1681 г.), за которым следовали: H. Prideaux, "Old and new Testament connected in the history of the jews and neighbouring nations" (2 т., 1716—18 гг.), и Shukford, "The Sacred and profane history of the world connected" (3 т., с 1728 г.). В новейшее время Б. история была предметом многочисленных обработок, из которых можно отметить как наиболе выдающиеся: Kurtz, "Geschichte des alten Bundes" (в 2 т., 3 изд., 1864 г.); Ewald, "Geschichte des Volkes Israel" (в 7 т., 2 изд., 1851 г.); Milman, "History of the jews" (5-е изд., 1883); Stanley, "Lectures on the History of the jewish church" (посл. изд., 1887 г., в 3 т.); Edersheim, "Biblehistory" (в 7 т., с 1875 г.) и др. Из трудов еврейских ученых известны: Herzfeld, "Geschichte des Volkes Israel" (в 3 т., с 1847 г.); Graetz, "Geschichte der Juden" (в 8 т., с 1873 г.) и др. Из рационалистических сочинений известны: B. Stade, "Geschichte des Volkes Israel" (1885 г.) и особенно E. Renan, "Histoire du peuple d'Israel" (в 3 т., с 1887 г. еще не оконч.). В нашей отечественной литературе Б. история до последнего времени была весьма мало разработана, и труды по ней ограничивались почти исключительно элементарными курсами "Священных историй", хотя опыт научной постановки ее сделан был еще Филаретом Московским в его "Начертании церковно-библейской истории" (1816 г.; последнее изд. 1887 г.). Из новейших обработок пользуется широкой известностью труд прот. М. Богословского "Священная история Ветхого и Нового Завета" (в 2 ч., посл. изд. 1888 г.) и в самое последнее время изданы сочинения проф. А. П. Лопухина: "Руководство к Библейской истории Ветхого и Нового Завета" (в 2 т., 1888—89 гг.) и его же обширный труд "Библейская история при свете новейших исследований и открытий", "Ветхий Завет" (в 2 больших томах, 1889—90 гг., со множеством снимков с археологических памятников). В последнее же десятилетие явилось в свет несколько монографических работ по отдельным предметам и периодам Б. истории, и среди них известны труды: Ф. Елеонского, "История израильского народа в Египте" (т. 1,1884 г.); Ив. Троицкого, "Религ., общ. и госуд. состояние евреев во времена судей" (1885 г.); Ф. Покровского, "Разделение Еврейского царства на царства Иудейское и Израильское" (Киев, 1885 г.) и др. Наконец, можно указать еще почтенный труд прот. П. Солярского "Опыт библейского словаря собственных имен" (в 5 т., 1879—87 гг.).