Черчилль Рэндолф Спенсер и У, ШЕСТИДНЕВНАЯ ВОЙНА, Глава шестая

[Исторические материалы] | [Оглавление] | [Библиотека «Вехи»]

Черчилль Рэндолф Спенсер и У

Шестидневная война

Глава шестая.

Бронированный кулак в Синае

Многие завоеватели побывали в синайских пустынях, начиная с Александра Великого, направившегося в 332 году до н.э. в Египет, и кончая Наполеоном, который в конце XVIII столетия повел свою армию на Акру[1] после битвы под пирамидами, где незадолго до победы над мамелюками он воодушевлял своих солдат: "...с высоты этих пирамид на вас смотрят сорок веков". По Синаю в течение сорока лет блуждали также дети Израилевы, прежде чем вступили на Землю Обетованную. Здесь Моисей получил скрижали, послужившие основой для этических законов еврейской и христианской религий и западной цивилизации.

Синай с его песчаными просторами и голыми горными хребтами, отделяющими Африку от Азии и Средиземное море от Индийского океана, — совершенно безлюдный полуостров. За исключением узкой прибрежной полосы на севере, там очень редко выпадают дожди. Единственные обитатели этого района кочевники-бедуины скитаются испокон веков по опаленной солнцем суровой пустыне в поисках скудной растительности для своих коз. Безмолвие здесь нарушается только воем ветра, проносящегося над раскаленными песками.

В качестве современного театра военных действий Синай имеет мало подобных себе. Это район, где противники могут сражаться без вовлечения в войну гражданского населения, где в одном сражении тысячи танков могут маневрировать и поражать друг друга в бескрайних песках пустыни. В 1956 году Синай стал ареной первого сражения между египтянами и основателями нового Израиля. И в 1967 году он стал полем еще более жестокого столкновения между силами сионизма и арабского национализма.

До 15 мая на Синайском полуострове были размещены две египетские дивизии: 20-я дивизия Армии освобождения Палестины в Газе и 2-я дивизия, растянутая вдоль израильско-египетской границы. За период с 15 мая до конца месяца к этим двум дивизиям были добавлены еще пять египетских дивизий: 7-я дивизия (Рафиах — Эль-Ариш), 3-я дивизия (Джебель Либни — Бир Хасне), 4-я танковая дивизия (Бир Гифгафа — Бир Тамада), 6-я пехотная дивизия (Нахл — Кунтилла) и бронетанковая группа особого назначения равная по силе одной дивизии (западнее Кунтиллы). После размещения этой новой армии 2-я дивизия была сосредоточена в районе Абу Агейла — Кусейма. Всего на полуострове было сосредоточено 100 тысяч солдат и 900-1000 танков.

По мнению командующего израильскими бронетанковыми войсками генерала Таля, египтяне заняли хорошие позиции, которые были приспособлены и для наступления, и для обороны. С одной стороны, они имели возможность нанести удар на восток через Южный Негев силами своей особой бронетанковой группы и 6-й пехотной дивизии, находившейся западнее Кунтиллы, и, соединившись с иорданскими войсками, отрезать Эйлат от остального Израиля. В этом случае Израиль лишился бы своего порта в Акабском заливе, и проект посылки флотилии, выдвинутый Англией и одобренный Америкой, утратил бы смысл. С другой стороны, предпочтя оборонительную тактику, египтяне, по словам генерала Таля, "блокировали все главные пути продвижения по пустыне благодаря крупной концентрации своих войск и сильно укрепленным позициям, часть которых строилась больше 20 лет. Единственный путь, открытый для продвижения, по которому генерал Иоффе провел свою танковую бригаду, пролегал через дюны. Египтяне, очевидно, считали их непроходимыми".

Командование израильскими сухопутными силами прибегло к таким же методам дезинформации противника, как и воздушные и морские силы, которым удалось заставить египтян перебросить часть своих самолетов и судов с севера, где развернулись военные действия, в район Красного моря. Аэросъемка, произведенная египетским разведывательным самолетом в канун войны, казалось, подтверждала, что две-три израильские танковые бригады были придвинуты вплотную к египетской границе и заняли позиции напротив Кунтиллы. Фактически же здесь стояла только одна бригада в окружении большого числа танковых макетов, которые, для создания у египтян ложного представления об их числе, были умышленно плохо замаскированы. У израильтян, бесспорно, имелся общий план дезинформации противника, чтобы убедить египетское главное командование в том, что израильская армия якобы намерена повторить тот же бросок вдоль побережья Красного моря к Шарм а-Шейху, какой она совершила в 1956 году. Известно, что вся дезинформация увенчалась успехом.

Но израильтяне не могли повторить в 1967 году ту же стратегию, какую они применили в 1956 году. Шарм а-Шейх, при его расположении и путях коммуникации, невозможно удержать в случае сосредоточения египтянами крупных сил на севере Синайского полуострова. В 1956 году израильтянам удалось совершить бросок по побережью к Шарм а-Шейху только потому, что египетских войск на севере было немного. Чтобы отразить англо-французское наступление, египтяне стянули тогда большую часть своих сил в район Каира и Суэцкого канала. В 1967 году положение было иным. Даже египтяне, по-видимому, осознали невозможность удержать Шарм а-Шейх, и, когда в среду утром 7 июня стали вырисовываться масштабы израильской победы в северном Синае, они поспешили за два часа до прибытия наступающих израильских сил эвакуировать это место.

Израильтяне знали, что на этот раз у них не было другого выхода, кроме как завязать бои с главными силами противника, сконцентрированными вдоль их южной границы, и прорваться в Синайскую пустыню. Если бы это удалось, то открытие проливов произошло бы автоматически. Израильтяне ни при каких обстоятельствах не могли допустить превращения своей страны в поле боя: они должны были сражаться на территории врага. В отличие от египтян, рассредоточивших половину своих танков по всей армии из расчета, чтобы один танковый батальон приходился на каждую пехотную бригаду и одна танковая группа — на каждую пехотную дивизию, израильтяне были убеждены в том, что бронетанковые силы должны быть собраны в кулак. В беседе, состоявшейся после войны, начальник генерального штаба Израиля генерал Рабин заявил: "Наши танки — это бронированный кулак, который, набирая в движении скорость и силу, врывается глубоко в расположение противника. При этом мы стремимся не столько овладеть его позициями, сколько расстроить его группировки и лишить их возможности удерживать свои позиции".

Разработанный генералом Рабином и его штабом план подразделялся на три этапа: первый этап — прорыв египетской обороны в ее двух наиболее сильных местах; второй — продвижение одной бронетанковой дивизии к горному кряжу восточнее Суэцкого канала для преграждения египтянам путей отхода: третий этап — окончательное уничтожение египетской армии.

Семи египетским дивизиям в Синае противостояли три израильские "дивизии" под командованием генералов Таля, Иоффе и Шарона. (Основной единицей израильской армии является бригада, которая пользуется полной оперативной самостоятельностью. Она насчитывает 3 тысячи солдат, имеет в своем подчинении танковые и артиллерийские подразделения, а также вспомогательные части и медицинскую службу. Израильская "дивизия" состоит из двух, трех или даже четырех бригад). Войска под командованием генерала Таля и генерала Шарона получили задание прорваться в двух намеченных направлениях. Дивизия генерала Иоффе, состоявшая от командира и ниже исключительно из резервистов, должна была совершить бросок через пустыню к перевалу Митле и другим горным перевалам на восточной стороне канала, отрезав противнику пути отхода в Египет. В рамках генерального плана командирам соединений и частей была предоставлена широкая свобода действия, их частные планы затем отсылались в генеральный штаб для критического обсуждения. Например, генерал Шарон сформулировал свой план штурма Абу Агейлы — второго по важности пункта, которым израильтяне стремились овладеть, — только за несколько дней до начала войны.

Отборные израильские бронетанковые части под командованием бригадного генерала Таля с 250-З00 танками получили задание осуществить начальный прорыв в районе Рафиах, неподалеку от средиземноморского побережья и южнее Газы. Главным объектом наступления был Эль-Ариш, расположенный на побережье в 30 милях западнее Рафиаха. Через него проходит железная дорога, соединяющая Газу с Кантарой. В этом городе была главная база, снабжавшая египетскую армию в Синае.

Оборона сильно укрепленной полосы Рафиах — Эль-Ариш была поручена 7-й египетской пехотной дивизии. Сам Рафиах, защищаемый бригадой, был к тому же окружен на большую глубину подковообразным минным полем, простиравшимся почти до побережья. Египтяне обосновались на сильно укрепленных позициях, тянувшихся к югу от Рафиаха до непроходимых песчаных дюн. Подступ к этим позициям, за которыми глубоко окопались две пехотные дивизии, защищенные колючей проволокой и противотанковыми орудиями, прикрывались широкими минными полями. В тылу позиций была размещена артиллерийская бригада со 122-миллиметровыми орудиями и дивизион 100-миллиметровых дальнобойных пушек. Эта артиллерия могла обрушить на израильтян 5 тонн снарядов в минуту.

Планируя свою атаку, Таль учел возможность обстрела египетской артиллерией и опасность египетских минных полей. Поэтому он решил пробиться к Рафиаху обходным маневром через соседний городок Хан-Юнис. При этом он пошел на риск столкновения с частью 20-й палестинской дивизии и 7-й египетской пехотной дивизией, зная, что как только его войска достигнут Хан-Юниса, они окажутся вне досягаемости египетской артиллерии и смогут легко проложить себе путь к Рафиаху в обход минных полей, продвигаясь форсированным колонным маршем по египетским проселочным дорогам. Зная, что в пределах оборонительной полосы Рафиах — Эль-Ариш было сосредоточено более 100 египетских танков, которым нужна была свобода маневрирования, Таль с уверенностью предположил, что его силы, прорвав оборонительные линии противника, не окажутся на минных полях. Одновременно с наступлением одной бригады на Хан-Юнис на северном фланге, вторая должна была направиться в обход минных полей и окопов, тянувшихся южнее Рафиаха. Эти силы должны были атаковать и подавить египетскую артиллерию и овладеть с тыла укрепленными позициями.

Это был первый сухопутный бой в эту войну. "Мои люди знали, — говорил впоследствии Таль, — что от этого боя зависит исход войны и, возможно, судьба Израиля. Больше десяти лет прошло со времени нашего последнего столкновения с египтянами. Мы не могли предугадать, какое влияние окажет русская боевая подготовка, современное русское вооружение и новый дух египетской армии на ее боеспособность. Мы знали, что нам предстояло сразиться с армией, вооружение которой качественно и количественно превосходило нашу. Пропорционально своей численности египетская армия уступает только американской армии по насыщенности техникой.

Перед боем Таль сказал своим людям: "Если мы хотим выиграть войну, то должны выиграть первый бой; нельзя нам отступать, каждый объект должен быть взят любой ценой. Мы должны победить или умереть".

В 8.15 утра в понедельник 5 июня, получив из штаба Южного фронта долгожданный приказ, израильские наземные силы перешли в наступление. За полчаса до начала атаки первая волна израильских самолетов нанесла свой удар. Большая часть египетской авиации была уже уничтожена. На добром десятке аэродромов целые эскадрильи МИГ-21 — одних из самых быстрых и современных самолетов в мире — были превращены в груду обуглившегося, искореженного лома. Но об этом ничего не было известно ни израильским танкистам, несущимся на полной скорости к египетским полевым укреплениям, ни египетским солдатам, наводящим свои противотанковые орудия на быстро приближающиеся цели.

Под ураганным огнем артиллерии, пулеметов и противотанковых орудий северная бригада генерала Таля достигла позиций палестинцев у Хан-Юниса и начала их штурм. Израильские танки атаковали укрепления. Почти сразу же шесть танков были уничтожены. Разгорелся жестокий бой. Но скорость и порыв израильского удара смели все на своем пути, и израильские танки прорвали позиции палестинцев и вторглись в Хан-Юнис. Этот стремительный прорыв стоил израильтянам многих жертв. В числе павших были командиры 35 танков, среди них один командир батальона. Израильская армия гордится тем, что командиры танков, желая иметь ясную картину боя, сражаются при открытом башенном люке даже под ураганным огнем противника. Несмотря на тяжелые потери, которые несет командный состав танковых сил, эта традиция является важным фактором израильского успеха.

После взятия Хан-Юниса два батальона северной бригады, обойдя Рафиах и вклинившись между позициями египтян и морем, быстро наступали на северо-запад к Шейх Зуэву. Этот сильно укрепленный пункт оборонялся египетской бригадой, которая преградила путь наступавшим войскам, но остальные силы израильской танковой бригады прорвали египетскую оборону Рафиаха и, обойдя минное поле, вышли на дорогу, ведущую из Хан-Юниса.

Тем временем другая танковая бригада Таля продвигалась в более южном направлении, чтобы выйти в тыл египетским укреплениям и обойти минные поля южнее Рафиаха. Подтянув один танковый батальон к египетской линии обороны, израильтяне начали обстрел противника, чтобы вызвать ответный огонь и этим заставить его демаскировать свои позиции. Этот маневр удался, и израильские силы попали под интенсивный противотанковый огонь. Почти сразу же был уничтожен один из ведущих израильских танков, на котором находился командир роты. Танк вспыхнул, и густой столб дыма высотой в сотни футов взметнулся к небу. Командиру южной бригады это облако послужило ориентиром для продвижения вдоль северного края дюн и захода во фланг египетским позициям, избежав этим опасности сбиться с пути и завязнуть в песках.

Израильтянам удалось перевалить через дюны в самой южной точке египетских позиций и выйти в тыл противнику. Однако они не заметили еще не участвовавшей в боях египетской бригады, размещенной на крайнем юге и отделенной от них труднопроходимой местностью, и атаковали северную египетскую бригаду, не зная, что над ними нависла угроза с юга.

Израильтяне выделили танковый батальон из своей южной бригады, чтобы подавить египетскую артиллерию, которая за несколько минут до этого подверглась налету израильской авиации. Батальон уничтожил 20 тяжелых танков "Сталин", прикрывавших своим огнем египетскую артиллерию, и ворвался в огневые позиции противника. Выполнив эту первую задачу, он должен был повернуть на восток и соединиться с остальными израильскими силами, атакующими противника с тыла. Однако израильтяне продвинулись слишком далеко на север и, не успев повернуть на восток, натолкнулись на 20 египетских танков. В ходе завязавшегося боя эти танки были уничтожены. Но это не предусматривалось планом Таля, и тем временем командир южной бригады, который одним батальоном атаковал египетские позиции, обороняемые бригадой, попал в окружение. Начался ожесточенный бой. Израильский батальон сражался не на жизнь, а на смерть против превосходящих сил противника. "Когда я говорил по радио с командиром бригады, — рассказывал впоследствии Таль, — я понял, что он одной рукой стрелял из пулемета, держа микрофон в другой руке".

Таль, у которого была еще бригада в резерве, тут же направил батальон моторизованной пехоты с приказом идти по северному краю дюн тем же путем, какой проделала за несколько часов до этого южная бригада. Он также приказал командиру северной бригады, которая в это время быстро продвигалась вдоль побережья на запад, повернуть на восток вместе с одним из своих танковых батальонов, чтобы прийти на выручку окруженным израильтянам. Кроме того, он распорядился, чтобы моторизованная пехота северной бригады, ворвавшаяся в Рафиах и очищавшая город от войск противника, направилась на юг через минные поля, опоясывавшие город, и установила связь со своими окруженными товарищами.

Первым к окруженным прорвался батальон, который уничтожил египетскую артиллерию. Командир этого батальона не мог допустить, чтобы его часть долго оставалась изолированной от второго батальона южной бригады. Он подоспел вовремя: у окруженных израильтян подходили к концу боеприпасы. Прибытие подкрепления быстро изменило соотношение сил. Египетская бригада потеряла более тысячи человек убитыми. Вскоре после этого генерал Таль прибыл на поле боя и присоединился к командиру южной бригады, ослабленной настолько, что лишь одна танковая рота могла продолжать бой без перегруппировки.

Узнав, что в нескольких милях южнее 50 раненых ожидают эвакуации. Таль послал вертолет, чтобы вывезти их в тыл. Но когда этот вертолет попытался приземлиться, он был встречен сильным наземным огнем противника. Только тогда выяснилось, что израильтяне не обнаружили в начале дня на самом южном участке фронта еще не участвовавшую в боях бригаду противника, расположившуюся за холмами на сильно укрепленных позициях. Немедленно командующий южной бригадой вместе с командиром батальона повели единственную боеспособную танковую роту на штурм египетских полевых укреплений. Наступила ночь, но бой продолжался в течение двух часов в темноте. Несмотря на свое яростное сопротивление, египтяне были разбиты. К концу сражения их позиции были взяты, и они оставили на поле боя 1500 своих солдат. Когда поредевшая танковая бригада и остатки ее роты наконец сошлись, их командиры опустились на землю от усталости. Израильская южная бригада потеряла 70 человек убитыми и в несколько раз больше ранеными.

В тот же день, незадолго до этого боя, под впечатлением успехов войск Таля, продвигавшихся к Эль-Аришу, была отменена комбинированная воздушно-морская десантная операция, запланированная на ночь, и парашютисты, которые должны были участвовать в ней, были переброшены в район Иерусалима к границам Иордании, где незадолго до полудня начались тяжелые бои. В 16.00 Таль двинул часть своей резервной бригады на эль-аришский аэродром, чтобы отрезать его от укрепленной полосы, окружавшей город.

Тем временем на северном направлении передовые танковые батальоны Таля преодолели сопротивление противника у Шейх Зуэва и подошли к сильно укрепленным позициям египтян у Джирады, в пяти милях к востоку от Эль-Ариша.

В то время как силы Таля совершали свой прорыв у Хан-Юниса, в двадцати милях южнее одна из двух танковых бригад генерала Иоффе продвигалась через песчаные дюны к Бир Лахфану. Это было единственное направление, не загражденное укрепленными египетскими позициями. Израильтяне разведали этот маршрут еще в 1956 году. Их джипы часто застревали в песке, но, по мнению разведчиков, дорога все же была проходима для гусеничных машин. Несколько раз Иоффе приостанавливал свое продвижение, пока саперы с миноискателями шаг за шагом обезвреживали минное поле. Ни один израильский танк не подорвался. "Мы без труда определяли места, где могли быть мины", — заметил Иоффе, сопровождая свою широкую улыбку экспансивным медвежьим жестом. Его бригаде потребовалось 9 часов, чтобы продвинуться на 60 миль и достигнуть в понедельник в 18.00 района Бир Лахфан. Здесь он разместил свои войска с таким расчетом, чтобы заградить пути переброски египетских подкреплений из Джебель Либни и Абу Агейлы к Эль-Аришу, который к тому времени стал объектом стремительного наступления войск генерала Таля. Египтяне, как и предполагалось, пытались укрепить оборону Эль-Аришу, послав из Джебель Либни танковую бригаду и часть моторизованной пехотной бригады. В Бир Лахфане они наткнулись на танки генерала Иоффе. В результате завязавшегося боя были уничтожены 14 египетских танков. Бои продолжались с перерывами всю ночь, но во вторник в 10 часов утра египтяне, не выдержав удара израильской авиации, обратились в бегство. Одна из танковых частей Иоффе преследовала их.

В ночь с воскресенья на понедельник передовые танковые батальоны Таля прорвали египетскую линию обороны в районе Джирады, и командир северной бригады смог рапортовать о том, что его танковый батальон прорвался в Эль-Ариш. Как-то перед войной Таль сказал начальнику генерального штаба Рабину, с которым они просматривали планы, что овладеет Эль-Аришом через 20 часов после начала военных действий, на что Рабин ответил: "Не пускай пыль в глаза". Хотя еще не был полностью подавлен сильный минометно-пулеметный огонь отдельных египетских частей, дислоцированных в этом районе, израильским бронетанковым силам удалось за 12 часов разбить 7-ю египетскую дивизию и проложить с боями путь к Эль-Аришу.

Но до победы было еще далеко. Египтяне располагали в районе Джирады мощной линией бетонированных окопов и бункеров, что делало Джираду самой укрепленной позицией на подступах к Эль-Аришу. Хотя передовым израильским танкам удалось прорваться к Эль-Аришу, но остальные части северной бригады вынуждены были приостановить продвижение перед обороной египтян. Таль отозвал два батальона своей резервной бригады, которая продвигалась южнее Джирады к эль-аришскому аэродрому, и приказал им выступить на север в помощь северной бригаде. На полпути к Джираде эта группа застряла в дюнах и дальнейшее ее продвижение стало невозможным. Поэтому Таль перебросил на Джираду моторизованный батальон из Рафиаха, охранявший до этого дороги, по которым шло обеспечение горючим и боеприпасами. После ожесточенного боя северная бригада прорвала оборону египтян, потеряв 10 танков и много солдат, в числе которых были один батальонный и два ротных командира. Оба батальона резервной бригады, которые застряли в дюнах южнее Джирады, сумели все же потом продолжать свое продвижение к эль-аришскому аэродрому, где они уничтожили 10 египетских танков и еще 10 танков заставили отступить к Бир Лахфану.

Рассвет застал Таля с двумя танковыми бригадами в Эль-Арише. Он назвал сражение "бойней" и признался, что продвижение его войск сильно замедлилось из-за сильного и точного египетского противотанкового огня. По окончании войны он сказал: "Египетские танки выдавали свое местонахождение после первого или второго выстрела. Но египетские противотанковые орудия, скрытые в бетонных бункерах среди дюн, продолжали стрелять залпами. Это было похоже на вспышки молний над полем боя. Невозможно было определить, откуда они стреляют, и лишь некоторые из них удалось уничтожить танковым огнем. Наши танки двигались на эти вспышки и подавляли противотанковые позиции врага".

Только абсолютное превосходство в воздухе, достигнутое израильской авиацией в первые три часа войны, сделало возможным быстрое наступление израильтян через Рафиах на Эль-Ариш. Даже в понедельник утром, когда израильская авиация сражалась с военно-воздушными силами и Египта, и Сирии, и Иордании, командующие израильскими наземными силами могли вызвать авиацию для бомбардировки наиболее укрепленных позиций противника.

Бой за Рафиах и Эль-Ариш велся израильтянами "невзирая на потери". Но после прорыва Таль счел своей главной задачей свести потери к минимуму. Поэтому он приказал командиру южной бригады предпринять то, что он назвал "хитроумной атакой" на египетские позиции, расположенные в стороне от Бир Лихфана, к юго-востоку от Эль-Ариша. Командиру бригады было приказано придвинуть танковый батальон к египетским позициям и вступить в перестрелку с противником с дальнего расстояния. Новые части не должны были пока участвовать в бою, и батальон воздерживался от атаки до получения личного приказа Таля. Благодаря дальнобойности и высокой точности огня британских 105-миллиметровых орудий, израильские "Центурионы" смогли подавить с большого расстояния противотанковые орудия в их бетонированных бункерах и уничтожить размещенные за этими орудиями танки Т-54. Убедившись в успешном ходе боя, Таль разрешил второму батальону выйти через дюны на восточную сторону. Многие израильские танки завязли в песке и некоторое время находились под большой угрозой. Однако, когда второй израильский батальон начал свое продвижение, египтяне из опасения, что их обходят с фланга, отступили, двигаясь параллельно продвижению израильтян. Благодаря этому израильтяне смогли ворваться в египетские позиции, уничтожив более 30 египетских противотанковых орудий, 15 танков и два зенитных орудия с радиолокационными установками, причем на стороне израильтян лишь один человек был ранен. Таль избегал повторения того, что случилось в Джираде, где после израильского прорыва египтяне смогли перегруппироваться и преградить путь израильским подкреплениям. Поэтому он приказал пехотному батальону резервной бригады продвигаться вслед за наступающими танками. В полдень во вторник эти части овладели Бир Лихфаном — последним опорным пунктом египтян в этом районе.

После прорыва, осуществленного войсками Таля у Хан-Юниса и Рафиаха, израильская бригада вступила с юга в полосу Газы и продвигалась в северо-восточном направлении на город Газу, очищая по пути позиции от палестинцев. Газа была взята во вторник в 12.45 дня. Пока один мотопехотный батальон Таля вел упорные уличные бои в Эль-Арише, его отряд саперов, усиленный танками и самоходными орудиями, наступал на запад вдоль побережья в направлении канала.

Сам Таль во главе остальных своих войск направился для соединения с частями генерала Иоффе на юг, в Джебель Либни, овладение которым являлось промежуточной задачей обоих генералов. Здесь они должны были согласовать свои планы на следующий этап кампании и получить новые приказы по радио.

Пока войска генерала Таля осуществляли начальный прорыв в районе Рафиаха, а танковая бригада генерала Иоффе продвигалась с боями через дюны, генерал Шарон выводил своих людей и технику из оборонительных позиций в районе Ницаны, чтобы в понедельник вечером завершить окружение египтян в Абу Агейле и приготовиться к ночному штурму.

Абу Агейла — второй пункт, избранный израильтянами для прорыва. Этот участок обороны расположен среди дюн в 15 милях к западу от египетско-израильской границы. Его укрепления из трех параллельных траншей тянулись на 3 мили. Первая линия траншей отстояла от второй на 300 ярдов, вторая от третьей — на 600 ярдов. Все траншеи были бетонированы, и их первая линия пересекала минное поле, так что мины лежали как впереди, так и позади нее. На обоих флангах траншей были сосредоточены пехотные и бронетанковые части. В районе укреплений было много египетских танков, противотанковых орудий и артиллерии разных калибров. За укреплениями были размещены дополнительные пехотные и бронетанковые части для защиты тыла. Многие укрепления были построены еще в 1948 году, но с тех пор стало их значительно больше и они были улучшены. Этот участок обороны защищала бригада из четырех пехотных батальонов 2-й египетской пехотной дивизии. Бригада была усилена 80-90 танками Т-54 и Т-34, а также шестью артиллерийскими дивизионами со 122-миллиметровыми русскими орудиями, несколькими противотанковыми дивизионами и подразделениями тяжелых минометов.

Абу Агейла господствует над пересечением дорог из Эль-Ариша, Джебель Либни и Кусеймы, и ее гарнизон мог эффективно блокировать главную дорогу из Ницаны в центр Синая. Чтобы сохранить темп своего продвижения, израильтяне должны были уничтожить в своем тылу этот сильный объект, опираясь на который противник мог поставить под угрозу снабжение армии горючим и боеприпасами, без чего стремительное наступление захлебнулось бы. Кроме того, вторая бригада генерала Иоффе не могла продвигаться до взятия Абу Агейлы.

Овладеть Абу Агейлой было поручено бригадному генералу Ариэлю Шарону, который в 1956 году командовал бригадой парашютистов, с боем захватившей перевал Митле. До войны 1967 года он руководил боевой подготовкой израильских вооруженных сил. Шарон — человек крепкого сложения, с замашками рубаки. Своим лицом под копной седеющих волос он напоминает римского полководца. Из-под его погона торчит малиновый берет парашютиста (подарок друзей, французских парашютистов, — более яркий, чем какой-либо другой берет в израильской армии).

По мнению Шарона, египтяне использовали при обороне Абу Агейлы в основном русскую тактику. Он добавил: "Это было кстати для нас, потому что мы избегаем фронтальных атак". Шарон разработал свой план наступления лишь за два или три дня до начала войны. Он располагал точной информацией об укреплениях в Абу Агейле и о расположении египетских войск в этом районе. Впоследствии он рассказывал: "У нас был песчаный макет всего района, и я ознакомил с ним каждого офицера, чтобы он хорошо ориентировался в обстановке, знал точно, что ему делать. Это было самое важное, так как мы избрали для атаки ночное время". Шарон решил наступать ночью, потому что, по его словам, "египтяне, в отличие от израильтян, не любят драться в это время и уклоняются от рукопашного боя".

План Шарона предусматривал следующее:

1. Выдвинуть артиллерию на передовую позицию, откуда она смогла бы вести интенсивный и прицельный огонь по египетским траншеям.

2. Блокировать египтян с тыла, чтобы преградить путь подкреплениям, и нанести удар с тыла силами одного танкового батальона.

3. Перебросить на вертолетах парашютистов и атаковать Абу Агейлу с севера, зайдя в тыл главным оборонительным линиям и подавляя египетскую артиллерию.

4. Пехоте атаковать левый (северный) египетский фланг, очистить передовые траншеи и с помощью саперов проложить проход через минные поля.

5. Осуществить прорыв танками в самом участке обороны.

Танковая бригада Шарона пересекла границу в понедельник в 9.00 утра. Она продвинулась к Абу Агейле и к полудню с ходу овладела передовыми позициями 2-й египетской дивизии, уничтожив при этом несколько танков. Вслед за израильскими танками огромной колонной двигались шесть артиллерийских дивизионов со своим боевым снаряжением. Египтяне обрушили на них шквал огня. В 15.00 эта артиллерия заняла огневые позиции в 5 милях от Абу Агейлы. Оттуда они могли подвергать мощному и концентрированному обстрелу египетские укрепления. Израильтяне пристреливались до тех пор, пока их орудия не накрывали замеченные неприятельские цели. За танковой бригадой от самой границы следовала в гражданских автобусах одна из пехотных бригад Шарона. "Мы измазали грязью все наши автобусы и гражданский транспорт, — объяснял генерал Шарон, — не столько, чтобы замаскировать их, но чтобы придать им немного более боевой вид". (По-видимому, люди Шарона не совсем достигли своей цели, ибо полковник израильских ВВС, который руководил наземным контролем над налетами израильской авиации на синайские объекты, заметил впоследствии: "Мы почти всегда опознавали с воздуха наш транспорт. Всякий раз, когда мы видели фургоны для мороженого, сосисок или молока, мы знали, что это могут быть только наши").

Покрыв расстояние почти в 10 миль, пехота покинула свои автобусы, которые завязли в песке и не могли дальше ехать. Следующие десять миль солдаты шли пешком по пустыне и только с наступлением ночи, под покровом темноты, заняли исходные позиции для атаки левого (северного) фланга египтян.

Тем временем разведочная группа, которой придали танковый батальон, подразделение саперов и расчеты тяжелых минометов, продвигалась севернее в обход позиций египтян с фланга, чтобы блокировать их с тыла. В 15.00 эти силы ворвались в расположение египетского батальона, который преграждал им путь на северо-запад от Абу Агейлы. Завязались тяжелые бои, израильская атака была отражена, и семь израильских танков были уничтожены. Израильские командиры радировали о немедленном введении в действие авиации, но попытки израильских самолетов выйти на объект не увенчались успехом из-за песчаной бури, бушевавшей в тот день в этом районе и ограничивавшей видимость несколькими сотнями метров. Тем не менее вскоре после 15.30 израильтяне предприняли вторую атаку. На сей раз им удалось овладеть позицией противника. Затем они вышли на дорогу Эль-Ариш — Абу Агейла, приняли бой с 20-ю танками Т-54 и заняли египетскую позицию, блокировавшую дорогу.

С наступлением темноты они продвинулись на юго-восток и вышли к пересечению дорог, ведущих в Джебель Либни, которые они также блокировали. Прибыло горючее и боеприпасы, но израильтяне приостановили наступление в ожидании приказа продолжать продвижение к Абу Агейле и окружить египтян с тыла. В то же время Шарон выслал второй разведочный отряд с танками, джипами и минометами в южном направлении, к дороге Кусейма — Абу Агейла. Там они с наступлением ночи окопались. Благодаря этим двум маневрам израильтян, все египетские пути переброски подкреплений из Кусеймы, Эль-Ариша и Джебель Либни оказались перерезанными. Тем самым были отрезаны все пути отхода из Абу Агейлы. Окружение было завершено.

С наступлением сумерек два вертолета с парашютистами-сигнальщиками пролетели на малой высоте над дюнами и приземлились в миле к северу от египетских укреплений. В их задачу входило посредством световых сигналов направить главные силы, перебрасываемые вертолетами, к исходному рубежу атаки. Как только стемнело, туда был переброшен в полном составе батальон парашютистов. "Вертолетами можно с гораздо большей точностью и быстротой перебросить войска, чем с помощью самолетов, которые сбрасывают солдат на большой площади", — заметил Шарон.

В 21.45 израильские войска были готовы к атаке. Были устроены заслоны за египетскими линиями, и израильский танковый батальон северо-западнее Абу Агейлы был готов атаковать египтян с тыла. Израильская пехота была придвинута на расстояние нескольких сотен метров к египетским траншеям, и основная масса бронетанковых сил, которая держалась в отдалении, чтобы не попасть под прямой обстрел египетской артиллерии в дневное время, была также передвинута на передовые рубежи, против египетских позиций.

Командный пункт Шарона находился в то время в дюнах, всего в 1000 ярдах от египетских траншей. Шарон потом рассказывал: "Было светло, как днем, от разрывов осколочно-фугасных и зажигательных снарядов, освещавших всю местность". В 22.00 штаб Южного фронта предложил на усмотрение Шарона перенести наступление на другой день, когда можно будет обеспечить поддержку с воздуха. До этого срока израильская авиация смогла совершить только один налет на траншеи египтян в районе Абу Агейлы. Один самолет был сбит огнем зенитной артиллерии, но летчик спасся.

Шарон впоследствии вспоминал:

У меня было вполне реальное основание опасаться за жизнь наших солдат. Я чувствовал, что даже при поддержке авиации овладеть столь сильно укрепленной позицией в дневное время будет очень трудно. Я утром видел, как наши солдаты двигались вперед через дюны. На их лицах была уверенность, и я знал, что они готовы к штурму. Я не мог заставить их ждать. Я был уверен, что мы возьмем Абу Агейлу.

В 22.45 Шарон отдал приказ о наступлении. В тот же момент шесть артиллерийских дивизионов, которые он ранее придвинул к противнику и которые скрывались за дюнами к востоку от Абу Агейлы, открыли огонь.

Вот рассказ Шарона об этом событии:

В течение получаса свирепствовал шквал огня. За всю жизнь я не слышал и не видел ничего подобного. Затем я приказал парашютистам прорвать египетские оборонительные позиции и подавить вражескую артиллерию. В то же время я дал указание танковому батальону, размещенному северо-западнее эль-аришской дороги, выступить и атаковать противника с тыла. Через несколько минут я распорядился, чтобы вся танковая бригада придвинулась вплотную к египетским позициям и открыла огонь, но в воздухе было столько копоти и пыли, что они не могли стрелять, так как не видели цели.

В 23.15 наша артиллерия прекратила огонь, начали стрелять танки, пехота перешла в наступление. Каждый батальон должен был очистить определенную траншею противника. Ранее я послал за 150 фонарями. На полевом складе у меня был друг, и я велел передать ему, что мне нужны 50 красных фонарей, 50 зеленых и 50 синих. На складе стекла фонарей спешно покрасили, и через два или три часа их доставили мне. Каждому батальону были переданы фонари определенного цвета. Таким образом наши танкисты знали точно, где находится наша пехота, и могли вести огонь через головы наступающих солдат. Мы применили прожекторы, чтобы осветить всю местность и обеспечить прицельную точность танковым пушкам.

Во вторник в 0.30 египетский огонь начал ослабевать. Парашютисты делали свое дело, но несли потери. В одной части из 150 человек 5 было убито и 15 ранено. Я приказал не оставлять раненых. Мы никогда не оставляем их, но на этот раз я хотел, чтобы они взяли своих раненых с собой в случае египетской контратаки. Так как одного раненого несут два человека, то почти половина солдат этой части не могла принимать участия в бою.

Пехота, получившая приказ очистить одну милю траншей, фактически очистила полосу в добрых три мили, ведя непрерывные рукопашные бои. Я немедленно приказал саперам приступить к разминированию минных полей. Они сделали это миноискателями и танками, снабженными молотильными цепами. Было важно, чтобы наши танки прорвались в египетские укрепления до рассвета: при дневном свете они превратились бы в превосходную мишень для египетской артиллерии. В одном месте египтяне взорвали дорогу. Образовалась такая глубокая воронка, что наши танки не могли преодолеть ее. Им пришлось свернуть в сторону — и сразу же один танк подорвался на мине. Но очень скоро нашему саперу Зеэву удалось очистить другой проход, и танковая бригада ворвалась в укрепленную полосу. Тем временем танки, продвигавшиеся с севера, ворвались с тыла в расположение египетских войск.

В 3.30 я мог радировать командующему Южного фронта, что Абу Агейла в моих руках, несмотря на то, что танковое сражение в укрепленной полосе площадью 8х4 мили произошло на рассвете и продолжалось с 4 до 6 часов утра.

В 6.00 бой затих, и я приказал своим войскам, блокировавшим с юга дорогу Кусейма — Абу Агейла, продвигаться на Кусейму. Взятие Абу Агейлы было самой сложной операцией, какую когда-либо выполняла наша армия. Наши люди победили, потому что они верили и знали, что могут выполнить свою задачу.

Вторая из двух бригад генерала Иоффе должна была пройти через наши расположения. Чтобы они смогли это сделать, мы должны были освободить дорогу от сотен машин, всех автобусов и молочных фургонов, которые мы перебросили туда днем раньше. Повернуть их назад и отправить домой мы не смогли. Мы только столкнули их с дороги в песок, и люди Иоффе смогли продвигаться к Джебель Либни.

В Абу Агейле я распростился со своими командирами пехотных и парашютных частей и с танковой бригадой направился на юг к оазису Нахл, чтобы встретиться с другими частями, которые были переданы под мое командование.

Прорвав оборону противника под Рафиахом и Абу Агейлой, израильтяне оказались в тылу главных сил египетской армии и перед ними открылись два направления в центральный Синай. Свежие части второй бригады генерала Иоффе достигли в среду в 6.00 утра Джебель Либни. Теперь были созданы все условия для окончательного окружения и уничтожения египетской армии на Синайском полуострове.

[Исторические материалы] | [Оглавление] | [Библиотека «Вехи»]