[Оглавление] |  [Библиотека «Вехи»]

 

Галина СТАРОВОЙТОВА

НАЦИОНАЛЬНОЕ САМООПРЕДЕЛЕНИЕ:

ПОДХОДЫ И ИЗУЧЕНИЕ СЛУЧАЕВ

 

 

Комментарии Стивена Шенфилда

Проблемы, которые моя уважаемая коллега Галина Старовойтова поднимает в ее ценном, провоцирующем на размышления и актуальном исследовании права народов на самоопределение, являются вызовом не только нашему интеллекту и политическим взглядам, но и нашей морали. Я благодарен автору за возможность представить читателю некоторые собственные рассуждения. Идея, что ''народы'' или этнические группы имеют ''право на самоопределение'' имела свои подъемы и падения. Последним ее расцветом, как напоминает нам Старовойтова, была эпоха Ленина и Вудро Вильсона, ознаменованная крушением существовавших до первой мировой войны великих полиэтнических империй Евразии: царской, Австро-Венгерской и Османской. Однако с 1945 г. силы того, что называется ''международным сообществом'' твердо держали эту ''неудобную'' идею под контролем, пытаясь ограничить использование термина ''самоопределение'' лишь для специфического контекста деколонизации третьего мира (сохраняя при этом границы проведенные колониальными властями). Их предпочтением является относительный порядок и стабильность мировой системы, основанной на суверенитете и территориальной целостности существующих государств. И целых 40 лет существующие государства, за очень малым исключением[1], действительно оставались неизменными внутри унаследованных ими границ.

Начинает ли сейчас маятник свой ход в обратную сторону? В течение нескольких лет Советский Союз, Югославия, Чехословакия и Эфиопия распались. Германия объединилась. Принцип абсолютного суверенитета государства теперь больше не является таким неприкосновенным, каким он был в прошлом: концепция внешнего военного вмешательства с гуманитарными целями, особенно для предотвращения массовых убийств или голода, приобретает определенную легитимность, по крайней мере, в значительной части мира.

И все же делаются настойчивые попытки ограничить изменения в системе государств, причем эти попытки небезуспешны. Первое поколение постсоветских государств-наследников полностью признается и им помогают в предотвращении угрозы дальнейшей дезинтеграции. Ясно, что второе поколение государств-наследников не будет принято мировым сообществом. Подчеркивается, что нарушения суверенитета существующих государств, хотя временами и необходимы, но являются кратковременными и сведены к минимуму. Кроме того, принципы территориальной целостности и неприкосновенности границ все еще подтверждаются при полном пренебрежении ''права наций на самоопределение'' даже по отношению к государствам, к которым по другим вопросам относятся, как к париям, таким как остатки Югославии (Косово) и Ирак (курдский север). Как демонстрируют интервью Старовойтовой с политиками, и как признает она сама, ее защита права на самоопределение остается явно вне главного направления ''респектабельной'' полемики элиты.

Случай Ирака является, возможно, наиболее яркой иллюстрацией. Ирак был разгромлен в войне коалицией, возглавляемой США, и его суверенитет, фактически, нарушается во многих важных вопросах. Саддама Хусейна заставляют выдавать его военные тайны, и иракцам не позволяют совершать авиаполеты над определенными участками их территории. Север Ирака был даже оккупирован иностранными войсками. И все же западные силы сознательно резко прекратили поддерживать сецессию. Действительно курдов защищают от иракской армии и фактически им позволено самоуправление, но эти меры являются временными и ''неофициальными'' в том смысле, что они не имеют юридического обоснования. Международное сообщество явно допускает, что в определенный момент курды будут вновь абсорбированы Ираком. Несмотря на проводимый иракским государством (''операция Инфаль'') геноцид, от которого курды уже пострадали, и на опасность возобновления этого геноцида, не существует заметного международного давления в сторону признания независимого Курдистана. Любое новое государство, напоминают нам, представляло бы угрозу территориальной целостности не только Ирака, но также и Ирана, Сирии, а самое главное, Турции.

Не то чтобы аргументы гуманности и справедливости находятся полностью на стороне защитников самоопределения народов. Защитники принципа территориальной целостности также не мотивированы только соображениями циничной Realpolitik. К настоящему времени мы являемся свидетелями более чем достаточного числа ''этнических чисток'', проведенных в ходе собственного ''освобождения'' ранее угнетенными народами, будь-то еврейские колонисты в Палестине, хуту в Руанде, или в конце концов победившие абхазы и карабахские армяне, для того, чтобы знать, как охотно те, кто борется за самоопределение собственного народа, отрицает такое же право для других. Если открыть дверь для сецессионизма на этнической основе, не окажемся ли мы вовлеченными в бесконечный цикл ревизионистских войн и кровавой мести? Реалистично ли думать, что международное сообщество может достичь своевременного соглашения в определении легитимности всех разнообразных требований на самоопределение, учитывая то, что критерии, пригодные для такого определения, как показала Старовойтова в предыдущей главе, так трудно применимы и так часто противоречат друг другу?

Вооруженная борьба за самоопределение может подвергнуть риску не только благополучие людей, живущих на территории, за которую идет эта борьба. Сецессионистские лидеры наподобие Ардзинбы в Абхазии и Дудаева в Чечне подвергают опасности и свои собственные народы, ставя их под угрозу геноцидной ярости врагов. Обращались ли с абхазами в Грузии или с чеченцами в советской России действительно настолько плохо в недавнее время (как бы они ни страдали в более далеком прошлом), чтобы оправдать такой риск? Объясняют ли появляющиеся конфликты стремлением к самоопределению, как это делают наблюдатели, разделяющие точку зрения большинства политиков по вопросу о самоопределении, или объясняют их отрицанием такого стремления, как это делает Старовойтова, мне кажется не столь уж важным. Было предсказуемо, что грузинское и русское государство будут реагировать именно таким образом, как они это делали, и вопросом ответственности абхазских и чеченских лидеров было ни перед чем не останавливаться, чтобы предохранить свои народы от катастроф, которые выпали на их долю.

Более того, по всему миру существуют многочисленные находящиеся под угрозой этнические меньшинства, для которых территориальное самоопределение не может обеспечить решение их проблем ни при каких обстоятельствах. Это относится, прежде всего, к географически рассеянным народам. Этнической группой, сталкивающейся с наибольшей физической опасностью, наряду с дискриминационным обращением, в современной Центральной и Восточной Европе, являются прежде всего рома (цыгане). Где они могут найти свой Сион? Их судьба неминуемо зависит от толерантности и защиты их нациями, среди которых они живут или чьего убежища они ищут, также как и судьба месхетинских турок, депортированных Сталиным из Грузии в Среднюю Азию, и которых теперь никто не хочет приютить[2]. 

Одним из моментов, который трудно переоценить, является положение, особенно хорошо заметное в интервью с Михаилом Горбачевым и Карстеном Фойгтом. Это мысль о том, что самоопределение не обязательно может происходить в форме строительства этнонационального государства или территориального сепаратизма. Законные нужды этнических групп могут быть адекватно обеспечены многими другими путями. Этнические группы могут получить правовые, конституционные и даже международные гарантии своих культурных, лингвистических и социально-политических прав. Для обеспечения их представительства в парламенте могут быть установлены специальные квоты, а в районах, где они компактно проживают, им может быть предоставлена административная автономия. Они могут получать преимущества от различных видов симметричных или асимметричных структур федеративного государства. Старовойтова сделала обзор этих возможностей, которые сравнимы с территориальной целостностью существующих государств. Она также привлекла внимание к таким ободряющим прецедентам как Татарстан в Российской Федерации и Гагаузия в Молдове, где договоренности поб автономиях разных видов оказались успешными в ослаблении межэтнических конфликтов.

Самоопределение в этом ограниченном (и самоограничивающем) смысле кажется наиболее многообещающим путем также, если учесть тот прогресс, хотя и медленный, к установлению международной легитимности самоопределения, который сделан в последние годы. Таким образом, принятие правительством Шеварднадзе, по крайней мере в принципе, необходимости строить Грузию как федеративное государство, не смотря на тот факт, что идея федерализма, мягко выражаясь, не пользуется широким пониманием в грузинской политической культуре, несомненно отражает осознание того, что западные страны с большей вероятностью продолжат свою поддержку Грузии, если права групп меньшинств будут каким-либо образом институционализированы. Конечно, предстоит еще очень много сделать. В не последнюю очередь это относится к Соединенным Штатам, как это стало ясно из враждебной политической реакции на предложение предоставить официальный статус испанскому языку или провести границы избирательных участков таким образом, чтобы обеспечить представительство негритянских общин в органах власти[3]. 

Тем не менее, можно возразить, что бывают ситуации, в которых возможность реализации самоопределения этого типа представляется маловероятным. Разве не существует государств, которые упорно в течение длительного периода времени отказываются уважать основные права своих этнических меньшинств? Разве не существует государств, которые отрицают само существование этнических меньшинств на их территории, которые заставляют их ассимилироваться, которые действительно демонстрируют склонность к разрешению этнических проблем посредством геноцида?

Это возражение неоспоримо. Не сразу понятно, где нам следует провести границу ''нетерпимости существования'', если использовать выражение Старовойтовой, но несомненно существует моральный императив для установления границ существа геноцида. Гуманитарное вмешательство уже подходит к признанию как оправданное долгом предотвращения геноцида: установка, отраженная, например, в интервью с Николасом Бетеллом. Так что, можно надеяться, поддержка самоопределения (там, где необходимо самоопределение в полном смысле этого термина) будет признана согласно тому же моральному обязательству. Сложно понять, как иначе можно дать надежную долговременную поддержку курдам или, если вспомнить и другие спорные случаи, африканским народам южного Судана.

В идеале нашей целью может стать создание модели инициатив, которые и поощрят государства к охране основных прав этнических меньшинств (или, по крайней мере, наиболее важного права – права уцелеть), и, в то же время, будут препятствовать этнические меньшинства от стремления к полному самоопределению при доступности других каналов для защиты их прав. Государства, предоставляющие этническим меньшинствам основные права, получили бы искреннюю зарубежную поддержку в их борьбе против террористов-сецессионистов (таких как ИРА в Северной Ирландии или ЭТА в испанской Стране Басков), а государства, которые отрицают основные права меньшинств, знали бы, что делая это, они подвергают риску международное признание своей территориальной целостности. Страх того, что предоставление самоопределения в его ограниченных формах является ''толстым концом клина'', первым шагом по пути дезинтеграции, уменьшится; станет очевидным, что наоборот, обеспечение прав меньшинств является необходимым фактором в консолидации государственного суверенитета. А с другой стороны, государственные лидеры могут начать понимать, что ведя войну против гражданского населения на части территории своей собственной страны, они делают вклад в кончину собственного государства (и в свою собственную кончину тоже).

 

[Оглавление] |  [Библиотека «Вехи»]
© 2002, Библиотека «Вехи»