[Оглавление] |  [Библиотека «Вехи»]

 

Галина СТАРОВОЙТОВА

НАЦИОНАЛЬНОЕ САМООПРЕДЕЛЕНИЕ:

ПОДХОДЫ И ИЗУЧЕНИЕ СЛУЧАЕВ

 

 

ВВЕДЕНИЕ

Я надеюсь, что настоящая монография послужит скромным вкладом в долговременную дискуссию по проблемам прав группы и, в первую очередь, по проблемам права группы на самоопределение. Хотя истоки этой идеи восходят к французской и американской революциям конца восемнадцатого века, она появилась в своей современной форме только в последние девяносто лет или около того. Отстаиваемые Вудро Вильсоном, двадцать восьмым президентом Соединенных Штатов и, как это ни может не показаться странным, большевистским вождем Владимиром Лениным, эти идеи выросли до норм международного закона, упоминаемого в Уставе Организации Объединенных Наций и зафиксированы в 1966 году в статьях Международного пакта ООН о правах человека. Тем не менее, в настоящее время право на самоопределение вновь стало предметом дискуссий, которые часто имеют тенденцию перерастать в военные действия. В основе подобных конфликтов находится, главным образом, несовершенная реакция международного сообщества, которое не имеет точной руководящей линии для подобных ситуаций. Право людей на коллективный выбор своей общей судьбы все еще ожидает своего полного признания. В реальности коллективное право на самоопределение обычно рассматривается как второстепенное или даже третьестепенное в сравнении с правами индивида или государства.

Для дипломатов право государства обычно имеет преимущество над правами народов, живущих в государстве, хотя генеральный секретарь Организации Объединенных Наций Бутрос Гали недавно утверждал, что "как суверенитет, территориальная целостность и независимость государств в пределах установившейся международной системы, так и принцип самоопределения народов имеют большую ценность и значение и не должны работать друг против друга". С либеральной точки зрения защита индивидуальных прав является первостепенной, в то время как права “коллективов” – наций – рассматриваются как племенной анахронизм. Комитет Организации объединенных наций по правам человека, по этой причине отказывается дать определение термину ''народ'', аргументируя это тем, что поскольку право на самоопределение является не индивидуальным, а коллективным, все жалобы на нарушение этого права находятся вне юрисдикции комитета.

Действительно, этничность может быть понята только как коллективная характеристика. Отдельный представитель любого этноса может идентифицировать себя только в сравнении с индивидами из других групп. Он не может быть хранителем всех национальных особенностей, включающих основной тип экономики, ремесла, фольклор, традиции и обряды, историю и предания своего народа. Такие навыки и информация распределены и представлены только внутри этнического сообщества. Часто они представлены не явлениями материальной культуры, а моделями культурно специфического поведения, связующего членов данного этноса. Косвенное признание приоритета некоторых групповых прав, в противовес индивидуальным правам, представлено такими дискриминационными политическими действиями как программа равных возможностей и утвердительного действия, которые существуют в Соединенных Штатах в течение последних трех десятилетий и были разработаны для устранения неравенства, возникшего в период существования расовой сегрегации. (Утвердительное действие (affirmative action) – система мероприятий в США, направленных на предоставление меньшинствам, - в первую очередь, этническим и расовым, а также женщинам, - определенных льгот при трудоустройстве и получении высшего образования (прим. переводчика).

 

Сопротивление гомогенизации, которое проявляют почти все народы мира в конце двадцатого столетия, не имеет рационального объяснения и само по себе вызывает недоумение. Можно ли понять этот феномен как попытку сохранить глобальное культурное разнообразие и его многоцветную палитру в противовес энтропии серой однородности? Какое другое объяснение может быть дано этому процессу в свете продолжающегося всемирного объединения экономики и распространения новой информации и коммуникационных технологий по всему миру? Несколько лет назад от сбитых с толку иностранных комментаторов добивались оценки ситуации после "взрыва самоопределений" в бывшем СССР и других посткоммунистических странах. Хорошо известный американский журналист писал: "Барабанная дробь борющихся национальностей взывает к некоторым забытым детонаторам воюющих племен средневековья - осетин, грузин, абхазов, дагестанцев, азербайджанцев, армян, молдаван, русских, украинцев, гагаузов, татар, таджиков. Они умирают за территории, о которых большинство людей в мире никогда и не слышали: Нахичевань, Нагорный Карабах, Приднестровская республика, Южная Осетия, или по причинам, затерявшимся в тумане истории"[1]. Но люди умирают не столько за свою землю, сколько за сохранение своих уникальных особенностей на Земле. Политическую географию следует рассматривать как кульминацию истории, той истории, которая обернулась живой реальностью для людей, готовых принести в жертву не только свою индивидуальную свободу, но даже свою собственную невосполнимую жизнь для спасения исторического наследия своих наций и сохранения своей этничности.

Моя этнологическая работа в экспедициях, так же как мой опыт в подготовке политических решений по этническим вопросам предоставили мне очевидные доказательства готовности индивидов ограничить свои интересы и, более того, принести себя в жертву во имя коллективных социальных или национальных интересов. Я посетила Абхазию, Южную Осетию, Нагорный Карабах, район Приднестровья, Чечню, Палестину, Ольстер и Квебек. Повсюду можно встретить удивительную солидарность индивидуумов с группой, к которой они принадлежат.

Рассмотрим, например, историю одного офицера милиции, командира подразделения, предназначенного для подавления митинга, организованного некоторыми абхазами, которые желали отделения Абхазии от Грузинской ССР и присоединения ее к Российской Федерации (обе тогда были в составе СССР). Это очень большое собрание происходило в 1978 году в Лыхны, древнем центре Абхазии, и на нем присутствовали женщины и дети. Активисты групп национальной оппозиции обычно преследовались советской властью, так что милиционеры были, естественно, готовы к наихудшему. Офицер рассказывал: "Мы, милиционеры, дали слово, что если будет команда стрелять в безоружных людей, то мы, абхазские милиционеры, пошлем первую пулю в себя [а не в толпу]. Мы не хотели видеть наших людей под огнем". К счастью, приказ стрелять не был отдан; потребовалось еще десять лет, чтобы война пришла в Абхазию.

Законодательство и, в частности, международное право, не всегда соответствуют естественному праву, которое основывается на простом чувстве справедливости. С развитием кодифицированного законодательства общество все дальше и дальше уходит от корней общинного права, то есть от тех форм социального регулирования, которые были санкционированы обычаями и основывались на представлении о добре и зле, распространенном в рамках данной культуры. Справедливость сама по себе не является прерогативой только ума; это трансцендентальное чувство, которое подчас находится вне царства логики. Именно поэтому простые люди часто ближе к идее справедливости, чем профессиональные юристы. Нации, освободившиеся от тоталитарного наследия, особенно чувствительны к наличию или отсутствию морали в политике.

Более того, жизнь за железным занавесом в течение долгих лет дала людям надежду, возможно, наивную, о справедливости, существующей в цивилизованном мире, олицетворенной в таких международных институтах, как Организация Объединенных Наций, Европейский парламент или Международный суд. Начало движения за самоопределение в колониях или тоталитарных странах часто сопровождается надеждой на мягкое вмешательство и на помощь со стороны мирового сообщества во имя триумфа справедливости при полной неосведомленности о нормах международного права.

Этнические меньшинства были подавлены при тоталитарных режимах, так что они не доверяют правительствам переходного периода, составленным из этнических большинств. Такое государство, как библейский Левиафан, описанное Гоббсом, склонялось к тому, чтобы узурпировать права людей. Имперский Левиафан обычно подтверждал худшие из этих опасений. Создание своего собственного государства становится единственной надеждой этнических меньшинств, борющихся за сохранение своей идентичности. Во многих случаях эта борьба означает отделение и территориальную дезинтеграцию или территориальные потери для полиэтнического государства.

Другие случаи самоопределения реализовались в создании нового или восстановлении старого национального государства. Такая ситуация возникла в Палестине почти полвека назад в связи с созданием государства Израиль. Палестинцы, со своей стороны, приобрели в 1993 году после многолетнего конфликта право создать свою автономную территорию. Тем не менее, для курдов, абхазов, крымских татар и многих других положение остается безнадежным из-за отказа могущественных соседних наций отдать свою территорию на планете, где, как кажется, географическое и юридическое пространство уже заполнено. Платой за самоопределение как за реализацию коллективного права обычно являются разбитые надежды.

Не понятые индифферентным мировым сообществом люди часто чувствуют, что их заставляют взяться за оружие. Возникающее в результате насилие порождено не движением за самоопределение, а блокированием этого движения. Именно отрицание самоопределения, а не стремление к нему ведет к конфликту.

Жертвенная война за справедливость в одной нации неизбежно будет перерастать в агрессивный национализм, сопровождаемый военным насилием и варварскими этническими чистками до тех пор, пока мировое сообщество не примет в расчет исходные мирные требования национальных групп, и мировые силы не станут воздерживаться от обращения с вновь появляющимися нациями на строго юридических основаниях. Чтобы предотвратить войну, связанную с самоопределением, мировому сообществу будет необходимо оснастить такие организации, как Совет безопасности ООН, более совершенным юридическим механизмом, который бы мог посягнуть на принцип невмешательства в дела суверенных государств: вопрос, к которому крайне чувствительно относятся в некоторых кругах, несмотря на прецеденты, имевшие место в Кувейте, Боснии и Руанде.

Я осознаю тот факт, что толкования прав группы (в противоположность правам личности), так же как и аргументы в пользу возможности ревизии либо существующих национальных границ, либо самого принципа невмешательства находятся вне главного течения современного политического мышления. Тем не менее, в Части 2 настоящей работы я представляю описание исследований некоторых случаев как успешной, так и безуспешной борьбы за самоопределение, главным образом, в бывшем СССР. В Части 3 я пытаюсь сделать некоторые выводы относительно типичных стадий конфликта и возможных критериев самоопределения. Мой коллега из института Уотсона Стивен Шенфельд также предлагает свои комментарии, которые представлены в Части 4. Возможно, рассмотрение разных подходов к этой трудной теме поможет нам разработать новые критерии для узаконения права на самоопределение - фундаментальной составляющнй человеческой свободы.

В дополнении я представляю мнения о самоопределении некоторых выдающихся политиков, среди которых бывшая премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер, бывший советский лидер Михаил Горбачев, американский сенатор Сэм Нанн и другие. Я включила в дополнение также свои размышления по поводу взглядов этих деятелей, а также хронологию переворота в Советском Союзе.

 

[Оглавление] |  [Библиотека «Вехи»]
© 2002, Библиотека «Вехи»