[«Россия и Вселенская Церковь» - ОГЛАВЛЕНИЕ]  |  [Вл.Соловьев]  |  [Библиотека «Вехи»]

Владимир Соловьев
РОССИЯ И ВСЕЛЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ

 

КНИГА ВТОРАЯ

Церковная монархия, основанная Иисусом Христом.

                                                                                                                                                                  

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Халкидонский собор. Вывод второй книги

 

Центральная власть Вселенской Церкви является несокрушимой основой социальной справедливости ибо она - непогрешимый голос религиозной истины. Заботой папы Льва было не только восстановление на христианском Востоке нравственного порядка, потрясенного злодеяниями Александрийского патриарха, но и утверждение восточных братьев в истинной вере, которой угрожала монофизитская ересь. Дело шло о коренной истине христианства - истине Богочеловека. Монофизиты, утверждая, что Иисус Христос по воплощении является исключительно Богом, так как человечество Его всецело поглощается божеством, хотели вернуться, быть может, сами не подозревая того, к бесчеловечному Богу восточного язычества, этому Богу, поглощающему всякое творение и представляющему для человеческого ума неисповедимую бездну. Это было в сущности скрытым отрицанием пребывающего откровения и воплощения. Но так как это отрицание было скрытое, прятавшееся за великий богословский авторитет святого Кирилла (который, настаивая против Нестория на единстве лица в Иисусе Христе, допустил неточную формулу: <...> - Единая природа Бога Слова воплощенная), то необходимо было дать истине богочеловечества новую, ясную и окончательную формулу. Весь православный мир ждал этой формулы от преемника апостола Петра. Сам папа Лев был проникнут важностью этого вопроса. "Спаситель рода человеческого, Иисус Христос, - говорил он, - устанавливая веру, возвращающую нечестивых к правде и мертвых к жизни, проливал в души учеников своих увещания учения своего и чудеса дел своих, дабы Христос был ими познан и как единородный Сын Божий, и как Сын Человеческий. Ибо одного из этих верований без другого недостаточно было для спасения, и одинаково пагубно было исповедывать Господа Иисуса Христа только как Бога, но не человека, или только как человека, но не Бога (делая Его в первом случае недостижимым для нашей немощи, а во втором - бессильным спасти нас). Но необходимо было исповедовать и то и другое, ибо как истинное человечество нераздельно было с Богом, так и истинное божество нераздельно было с Человеком. Вот почему для подтверждения сего благотворнейшего (saluberrimam) познания Господь и вопросил учеников своих; и Петр, по откровению Духа Отчего, превозмогая телесное и превышая человеческое, увидел умными очами Сына Живого Бога и исповедал славу Божества, ибо взор его был направлен на нечто другое, чем только сущность плоти и крови. Он так проникся возвышенностью этой веры, что, объявленный блаженным, приобрел священную крепость нерушимого камня; и воздвигнутую на сем камне Церковь не одолеют ни врата ада, ни законы смерти. Вот почему при рассуждении всяческих тяжб лишь то будет утверждено на небесах, что установлено судом Петра"[1].

Исповедуя, что основная функция церковной власти - утверждение и определение христианской истины - неотъемлема от занимаемого им престола святого Петра, Лев счел своим долгом противопоставить новой ереси и новое изложение апостольского исповедания. В своем знаменитом догматическом послании к Флавиану он смотрит на себя, как на вдохновенного посредника, представителя князя апостолов; и весь христианский Восток признал в нем такового. В Лимонаре[2] святого Софрония, патриарха Иерусалимского (VII век), мы находим следующее сказание: "Когда святой Лев написал свое послание к святому Флавиану, епископу Константинопольскому, против нечестивых Евтихия и Нестория, он положил его на гробницу верховного апостола Петра и, пребывая в молитвах, бдении и посте, умолял верховного апостола, говоря: "Если как человек я погрешил в чем-либо, добавь недостающее и уничтожь все излишнее в писании моем, ты, которому Спаситель,

Господь и Бог наш Иисус Христос поручил престол сей и всю Церковь". По прошествии сорока дней, апостол явился ему, когда он молился, и сказал: "Я прочел и я исправил". Взяв послание с гробницы блаженного Петра, Лев развернул его и нашел его исправленным рукою апостола"[3].

Это послание, действительно достойное такого исправителя, с изумительной ясностью и силой определяло истину двух природ в едином лице Христа и сделало невозможными впредь в Церкви два противоположных заблуждения - ересь Нестория и ересь Евтихия. Послание святого Льва не было прочтено на "ефесском разбойничестве", что явилось одним из главных доводов к отмене решений лжесобора. Диоскор, который в силах был принудить собрание всех восточных епископов к осуждению святого Флавиана и заставить их подписать еретическую формулу, встретился с неожиданным сопротивлением, когда осмелился открыто выступить против папы. Этот последний, узнав от своих легатов о том, что произошло в Ефесе, тотчас созвал собор латинских епископов в Риме и с единодушного одобрения их осудил и низложил Диоскора. "Фараон", с торжеством вернувшийся в Александрию, пробовал вступить в пререкание с папой, но ему скоро пришлось убедиться, что он имеет дело здесь не с пустыми притязаниями, но с живой духовной властью, пользующейся повсеместным признанием в христианском мире. Гордыня и смелость церковного хищника разбились об истинный камень Церкви: пустив в ход все обычные для него средства насилия, он мог принудить лишь десять египетских епископов присоединиться к нему для осуждения папы Льва[4]. Даже на Востоке все смотрели на это бессильное оскорбление, как на акт безумия, окончательно погубивший египетского "фараона".

Защитника двух противоположных ересей, покровителя Нестория и Диоскора, императора Феодосия II, в это время уже не было в живых. С вступлением на престол Пульхерии и ее номинального супруга Маркиана открылась весьма короткая фаза, в течение которой императорское правительство, по религиозному убеждению, по-видимому, с решительностью выступило на защиту правого дела. Этого было достаточно, чтобы вернуть православным епископам Востока утраченное ими мужество и привлечь к православию, исповедуемому новым императором, всех тех, кто примкнул к ереси из желания угодить его предшественнику. Но сам православный император не питал особого доверия к этим шатким епископам. В его глазах верховным авторитетом в делах веры являлся папа. "В вопросе о кафолической религии и вере христиан, - читаем мы в императорском письме к святому Льву, - мы сочли справедливым прежде всего обратиться к твоей святости, блюдущей и правящей божественною верою (<...>)[5], будущий собор, по мысли императора, должен, под верховным водительством папы (<...>), удалить из Церкви все нечестивые заблуждения и восстановить совершенный мир в среде епископов кафолической веры[6].

А в другом письме, последовавшем вскоре за первым, император вновь подтверждает, что собор должен признать и изложить для Востока то, что папою определено в Риме. Императрица Пульхерия пишет в том же духе, заверяя папу, что собор "даст определение кафолического исповедания, согласно требованиям христианской веры и благочестия, под верховным водительством твоим"[7].

Вселенский собор состоялся в Халкидоне (в 451 году) под председательством римских легатов; первый из них, епископ Пасхазин, встал и сказал: "Мы получили указания от блаженного апостольского епископа города Рима, главы всех Церквей, и нам предписано не допускать Диоскора в среду собора"[8]. А второй легат Люценций объяснил, что Диоскор уже осужден за то, что незаконно присвоил себе право суда и созвал собор без согласия апостольского престола, чего никогда не бывало и не должно быть (<...>)[9]. После долгих переговоров, представители императора объявили, что Диоскор не будет заседать, как член собора, но предстанет перед ним в качестве обвиняемого, так как, после осуждения его папой, на него возведен ряд новых обвинений [10].

Суждению предшествовало прочтение догматического послания папы, которое православные епископы приветствовали, восклицая: "Петр сказал устами Льва!"[11]. В следующем заседании несколько клириков Александрийской Церкви представили письменную просьбу, обращенную к "святейшему и боголюбезному вселенскому архиепископу и патриарху великого Рима, Льву, и к святому вселенскому собору в Халкидоне. Это был обвинительный акт против Диоскора, который - говорили жалобщики - "утвердив ересь на соборе разбойников и убив святого Флавиана, пытался совершить еще более тяжкое преступление - отлучить от Церкви святейший и священнейший апостольский престол великого Рима"[12]. Собор не счел себя в праве вновь судить епископа, уже осужденного папой, предложил римским легатам постановить приговор над Диоскором[13], что эти последние и сделали в нижеследующих выражениях (перечислив сначала все преступления Александрийского патриарха): "Святейший и блаженнейший архиепископ великого и Древнего Рима, Лев, чрез нас и присутствующий здесь святой собор, вместе с трижды блаженным и преславным апостолом Петром, который есть камень и утверждение кафолической Церкви и основа православной веры, лишил сказанного Диоскора епископского сана и всех степеней священства!"[14].

Торжественное признание верховной власти папы на Халкидонском соборе увенчано было посланием восточных епископов, обращенным к Льву, в котором они ставят ему в заслугу все, что было сделано на соборе: "Ты, - пишут они ему, - через викариев своих предводительствовал (<...>) и направлял все множество отцов, как голова правит членами (<...>), указав им истинный смысл догмата"[15].

Чтобы отвергнуть как хищение и заблуждение первенство власти и учительного авторитета римского престола, не достаточно, как мы видим, объявить хищником и еретиком такого человека, как святой Лев Великий: надо еще обвинить в ереси вселенский собор в Халкидоне и всю православную Церковь пятого века. Таков вывод, с очевидностью вытекающий из только что приведенных нами достоверных свидетельств.

 

[«Россия и Вселенская Церковь» - ОГЛАВЛЕНИЕ] |  [Вл.Соловьев]  | [Библиотека «Вехи»]
© 2004, Библиотека «Вехи»