[К общему Оглавлению] | [Библиотека «Вехи»]
[КНИГА ПЕРВАЯ] | [КНИГА ВТОРАЯ] | [КНИГА ТРЕТЬЯ]

Мовсес Каланкатуаци
«ИСТОРИЯ СТРАНЫ АЛУАНК»

(в 3-х книгах)

Перевод с древнеармянского Ш.В.Смбатяна[1]
(Институт древних рукописей им. Маштоца – Матенадаран, Ереван, 1984 г.)

КНИГА ПЕРВАЯ
ИСТОРИИ СТРАНЫ АЛУАНК

ГЛАВА I
ВСТУПЛЕНИЕ В ИСТОРИЮ СТРАНЫ АЛУАНК, [ГДЕ ДАЕТСЯ] РОДОСЛОВНАЯ ОТ АДАМА ДО НОЯ

Первый человек, сотворенный Богом, отец наш Адам, жил двести тридцать лет и родил Сифа. Сиф жил двести пять лет и родил Еноса. Енос жил сто девяносто лет и родил Каинана. Каинан жил сто семьдесят лет и родил Малелеила. Малелеил жил сто шестьдесят лет и родил Иареда. Иаред жил сто шестьдесят два года и родил Еноха. Енох жил сто шестьдесят пять лет и родил Мафусала. Мафусал жил сто шестьдесят семь лет и родил Ламеха. Ламех жил сто восемьдесят лет и родил Ноя. А Ной жил пятьсот лет и родил трех сынов: Сима, Хама и Иафета. И спустя сто лет по рождении Сима, на шестисотом году жизни Ноя, наступил потоп водный. А всего от Адама до потопа две тысячи двести сорок два года, колен же десять.

ГЛАВА II
РОДОСЛОВНАЯ ИАФЕТА И ЕГО ПОТОМКОВ

Здесь ты найдешь сведения о пределах [расселения рода] Иафета и его родословную на своем месте.

Пределы [владений] Иафета, что выделил ему Ной, потребовавший у братьев клятву не обижать друг друга, простираются от Мидии от Гадирона на севере и до реки Дклат, которая протекает через Мидию и Вавилонию. Сыны Иафета: Гомер – от него и [пошли каппадокийцы]; Магог – от него и кельты, они же галаты; Мадай – от него мидийцы; Иаван – от него эллины и ионийцы; Фувал – от него и фессалийцы; Мешех – от него и иллирийцы; Фирас – от него и фракийцы; Хеттаим – от него и македоняне.

Сыны Гомера: Асканаз – от него сарматы; и Рифат – от него савроматы; Торгом – от него армяне.

Сыны Иавана: Елиса – от него сицилийцы и афиняне; Фарсис – от него иверы и тюренийцы; а также Китрис, от которого пошли римляне, латиняне и родийцы. Всего пятнадцать народов.

От них, от киттийцев – сыновей Иафета, отделились и ушли на языческие острова киприоты, живущие же в северных странах – соплеменники киттийцев, от них и происходят алуанцы. А племена, живущие в Елласе, происходят от тех, кто переселился туда впоследствии, а именно: саитов, что живут в Афинах – в прекрасном [городе] греков.

От фиванцев же отделились и переселились сидоняне – те, что происходят от Кадмоса, сына Агенора. А карфагеняне – выходцы из Тира.

После смешения языков от Иафета произошло пятнадцать народов, [населявших территорию] от Мидии до Запада, т. е. страны, которые простираются до океана и обращены к северу. Вот земли их: Атрпатакан, Алуанк, Амазония, Армения Великая и (Армения) Малая, Каппадокия, Галатия, Колхис, Индия, Боспория, Миотис, Дерис, Сарматия, Торинис, Савроматес, Скифия, Фракия, Македония, Далматия, Мелис, Фесалия, Локрис, Беотия, Эталия, Аттика, Ахаия, Пеленис, Акарнес, Гупиристим, Иллирия, Лихнидис, Адриаке, по имени которой и море называется Адриатическим, Галлия, Галлия Испанская, Иберия, Испания Великая, и так до Британских островов. Здесь кончаются пределы [потомков] Иафета, и все они обращены на север.

ГЛАВА III
О ТОМ, КАКИЕ НАРОДЫ ИМЕЮТ ПИСЬМЕННОСТЬ

Имеющие письменность народы суть: евреи, латиняне, [письменностью] которых пользуются и ромеи, испанцы, греки, мидийцы, армяне, алуанцы. [Все они живут] к северу от Мидии, и так до пределов Гадирона, т. е. от реки Паргамидос до Мастосиса, т. е. до востока.

Острова же – Сицилия, Эвбея, Родос, Хиос, Лесбос, Кифера, Закинтос, Кефалония, Итака, Коркюрия и Келадем, а также часть Азии, названная Ионией, и река Дклат, протекающая между Мидией и Вавилонией. Вот пределы [земель] Иафета.

Сим получил восточную часть земли, Хам – юг, а Иафет – запад и север, где расположены Алуанк и Каспийское море. Эти народы расселены от восточных пределов земли до Трапезунда на западе.

Царей от Иафета до Тиграна было сорок четыре. Царей же персидских земель за четыреста пятьдесят лет, от Аршака до Артавана, было четырнадцать. Артавана этого убил Арташир Сасанид из Стаhра, положив тем самым конец царству парфян, овладевших Персией и Ассирией за двести пятьдесят два года до рождества Христова, Животворителя нашего, или спустя двести семьдесят лет после возвращения евреев из Вавилонского плена. Из [рода] этих парфян в Армении царствовало двадцать шесть царей – от Валаршака до Арташира, сына Врамшапуhа. Царствовали они шестьсот двадцать лет. Тут прекратилось царствование [династии] Аршакидов и патриаршество рода святого Григора. А если хочешь знать о [роде] Багратуни, [то знай]: царь армянский Паруйр, сын Скайорди, прозванный hРачеа, попросил царя вавилонского [уступить ему] одного из пленных евреев по имени Шамбат, которого он привел с собой и поселил в Армении, оказав большие почести. От него и происходит род Багратуни, [который стал возвышаться], когда великий род Иафетидов стал угасать.

ГЛАВА IV
ОБРАЗОВАНИЕ ВАЛАРШАКОМ КНЯЖЕСТВА АЛУАНК

Здесь начинается [история] княжества страны Алуанк. От начала сотворения человеческого рода до царя армянского Валаршака о проживающих близ высоких гор Кавказа мы не можем ничего достоверного рассказать слушателям. При установлении порядка у жителей северных он созвал [представителей] пришлых диких племен, живущих в северной равнине и у подножия Кавказских гор, в долинах и ущельях к югу, до того места, где начинается равнина, и приказал им прекратить разбой и вероломство, платить покорно царские подати. Затем [царь] назначил им вождей и правителей, во главе которых по приказу Валаршака был поставлен некто из рода Сисака, одного из потомков Иафета, по имени Аран, который унаследовал долины и горы страны Алуанк, от реки Ерасх до крепости hЫнаракерт [Ðݳñ³Ï»ñï]. Из-за его [Арана] мягкого нрава страна эта была названа Алуанк, ибо из-за мягкого нрава звали его Алу. Многие храбрые и знатные из потомков этого Арана, говорят, были назначены Валаршаком Партевом наместниками и тысячниками. От его [Арана] сына, произошли племена [½³·ë] Утийского, Гардманского, Цавдейского, Гаргарского княжеств. До сих пор указание о родословной.

ГЛАВА V
СВЕДЕНИЯ О ПЛОДОРОДИИ И ИЗОБИЛИИ СТРАНЫ АЛУАНК, ЧТО ИМЕЕТ ОНА [ПОЛЕЗНОГО] ДЛЯ НУЖД ЧЕЛОВЕКА

Благолепна и желанна страна Алуанк с высочайшими гребнями Кавказских гор, [полная] всяких благ. Великая река Кура плавно и величаво несет [свои воды], принося с собой рыб, больших и малых и, извиваясь, впадает в Каспийское море. По берегам ее [простираются] поля, где много хлеба и вина, нефти и соли, шелка, хлопка и где [растет] несметное [число] оливковых деревьев. В горах добывается золото, серебро, медь и желтый ладан. Из зверей водятся львы, барсы, пантеры, онагры, а из пернатых – множество орлов, ястребов и им подобных.

Столица [страны] – великий [город] Партав.

ГЛАВА VI
СВЕДЕНИЯ О ЯВЛЕНИИ БОГА НАШЕГО НАМ, [НАРОДУ] ВОСТОКА

Повествований [более] достоверных, чем сведения о возведении Арана в правители дома Алуанк до храброго Вачагана, который овладел всем краем Алуанк, мы не нашли.

Но когда наступило время явления Солнца справедливости, когда посетила нас, ради спасения нашего неисповедимая сущность – Свет славы и сущности Отца, чтобы распорядиться всеми нами, и воссела [на трон] славы сущности, от которой и не отделялась, то отправила учеников своих святых и желанных проповедовать по всей вселенной. Нам, жителям Востока, достался святой апостол Фаддей, который, прибыв в Армению, в гавар Артаз, принял там мученическую смерть от [руки] Санатрука, царя армянского.

Ученик же его, святой Елиша, возвратился в Иерусалим и рассказал соапостолам о вожделенном мученичестве его. Там, по внушению Святого Духа, Елиша был рукоположен [в епископы] святым Иаковом – братом Господним, первым патриархом Иерусалима. Затем, взяв себе в удел Восток, он из Иерусалима направился в Персию и, минуя Армению, пришел к мазкутам и стал проповедовать в [стране] Чола [âáÕ³Û]. И в разных местах учил он многих, возвещая о спасении. Оттуда с тремя учениками он прибыл в гавар Ути, в город Саhарн [ê³Ñ³éÝ], однако родственники их, некие безбожники, погнались за ними. Один из учеников его [попал к ним в руки] и принял от них мученическую смерть. А двое других оставили блаженного Елиша и пошли за надменными мужами – убийцами. Святой же епископ, прибыв в Гис, построил там церковь и отслужил обедню. На этом месте была основана наша, Восточного края, церковь. И стало [то место] духовной столицей и местом просвещения жителей Востока. Уходя оттуда [Елиша] проходил через небольшую долину Зергуни, где находилась жертвенница идолопоклонников, и там он принял венец мученика. И неизвестно, кем было совершено это злодеяние. В общую яму для приговоренных к смертной казни были брошены и благородные останки его и засыпаны на долгое время, в местечке, называемом hОмэнк [ÐáÙ¿Ýù].

ГЛАВА VII
ОБРЕТЕНИЕ МОЩЕЙ ПРОСВЕТИТЕЛЯ ВОСТОКА СВЯТОГО ЕЛИША

Но не надлежит истине быть сокрытой, а свету – запертым. Спустя долгое время явился он неким мужам набожным во сне, и те толпой пришли к той яме и увидели там груду костей. Постояв в недоумении, они все же достали кости, собрали их в кучу и всю ночь провели в молитвах. К утру произошло столь сильное землетрясение, что все, кто был там, повалились наземь. Из пустыни подул сильный ветер и кости нечистых рассеял по полю. А на месте том остались лишь мощи апостольские. Тут некий Степаннос, священник из села Урекан, муж с великой верой в Бога, похитил из них только череп и поспешно вскочив на коня, ускакал прочь. Толпа пустилась за ним, но между ними возник густой туман, разразилась молния. Испугавшись, они вернулись на свою стоянку. Обнаруженные через видение мощи святого Елиша они перенесли и захоронили в аване Урекан, на том самом месте, где рукою святого священника Степанноса был погребен череп. Впоследствии мощи оттуда были перенесены в святую обитель Нерс-Миhра, ныне называемую Джрвштиком – во славу Господа Бога Вседержителя.

А еще спустя долгое время, царь Алуанка, благочестивый Вачаган, установил столп над ямой мученичества Елиша, и постельник царский уединился на вершине того столпа.

ГЛАВА VIII
ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОГО ПОВЕСТВОВАНИЯ О ВРЕМЕНИ ОТ АРАНА ДО УРНАЙРА, ЦАРЯ АЛУАНКА И АРМЯНСКОГО ЦАРЯ ТРДАТА МЫ НЕ НАШЛИ, НО МИМОХОДОМ НАПИСАЛИ О ТОМ, О ЧЕМ СЛЕДУЕТ ЗНАТЬ

Было бы весьма желательно найти [сведения], повествующие по порядку обо всем том, что я рассказываю [начиная] от воцарения Арана до настоящих событий, но [наличие] множества различных племен на Востоке и сожжение книг и заветов говорит о том, как это [трудно] сделать. Но тут нам на помощь приходит кертолаhайр Мовсэс, [рассказывающий] о войнах Артавазда с римлянами. Ибо когда [Артавазд] собрал многотысячное войско в Атрпатакане, то призвал также могучие племена с Кавказских гор, а также войска Алуанка и Иверии, двинулся в Месопотамию и с их помощью прогнал войска римлян.

Когда же Арташэс напал на Еруанда, последний находился в пределах Алуанка, в гаваре Ути. Оставив там свои войска, [Арташэс] отправился в свой город. Прибыв туда, он присоединил к себе войска алуанские, вышел на берег Геламского озера, где вместе с ними прогнал Еруанда и завладел Арменией.

В это самое время аланы, вступив в союз со всеми горскими [племенами], отчасти и с иверцами, собрав огромное полчище, вторглись в [пределы] Армении. Арташэс, также собрав свои войска, [выступил] против них и разбил лагерь на берегу реки Куры. В жаркой битве царевич аланский попал в плен к Арташэсу, который за него взял себе в жены царевну Сатеник и вернулся [вновь] восстановив мир. Вскоре умер отец Сатеник и некто воцарился насильно, а брата ее изгнал [из страны]. Тогда наставник Арташэса Смбат, прибыв [туда] с большим войском, прогнал насильника, брата Сатеник возвел на отцовский престол, сам же вернулся в Армению с большой добычей и множеством пленных. Пленных родом из гавара Артаз, [он] поселил в гаваре Шаваршан. Род Аравелеан – сородичи Сатеник, возведенные в нахарарское[2] достоинство. Род этот, во времена Хосрова Великого, отца Трдата, породнился с неким храбрым мужем, пришедшим из страны Баслов.

ГЛАВА IX
УВЕРОВАНИЕ УРНАЙРА [В ХРИСТА] И КРЕЩЕНИЕ ЕГО СВЯТЫМ ГРИГОРОМ. А ТАКЖЕ ОБРАЩЕНИЕ ВСЕХ АЛУАНЦЕВ [В ХРИСТИАНСТВО] ЦАРЕМ УРНАЙРОМ

Блаженный Елиша, начав свое апостольское возделывание с окраин страны, просветил лишь северо-восточную часть края, но не весь. Сам же, как мог, успешно завершив борьбу за свой народ, принял мученическую смерть. Но в то самое время, когда Господь посетил род человеческий и сделал Запад цветущим [через] великого императора Константина, он озарил также и Великую Армению [через] блаженного Трдата. [Он] обратил в веру и Восток, где лишь отчасти были осведомлены о рождении истинного Солнца спасения. Они [жители Востока] второй раз и совершеннее, [чем прежде], были озарены через Урнайра. И эти чудеса были сотворены Богом в одно и то же время.

Урнайр, царь Алуанка, муж доблестный, был зятем персидского царя Шапуhа. Он в великих сражениях снискал себе славное имя, воздвиг в Армении Крест победы. Он обрел вторичное рождение от просветителя армян святого Григора и, вернувшись [к себе], озаренный сиянием Святого Духа, стал еще больше просвещать алуанцев и до конца своей земной жизни оставался сыном вечного света. После его [Урнайра] смерти из Алуанка попросили себе в католикосы отрока Григориса, поскольку царь наш Урнайр просил у святого Григора, чтобы [впредь] его святым рукоположением был назначен епископ над его страной. И по сей день, следуя установившемуся порядку, они, Армения и Алуанк, пребывают в единодушном братстве и нерушимом союзе.

ГЛАВА X
О ВАЧЭ, ЦАРЕ АЛУАНКА, О ТОМ, КАК ОН ОТРЕКСЯ ОТ ЗАБЛУЖДЕНИЯ ЯЗЫЧЕСТВА И УВЕРОВАЛ В ЖИВОГО БОГА. КАК ОН ДАЛ СРАЖЕНИЕ ПЕРСАМ, А [ЗАТЕМ] УЕДИНИЛСЯ В ПУСТЫНИ ДЛЯ СВЯТОЙ ЖИЗНИ

На девятнадцатом году царствования Иазкерт умер. Два его сына поссорились из-за царства и стали воевать между собой. И пока они враждовали, восстал и Вачэ, царь Алуанка, бывший его [Иазкерта] племянником. Он был христианином по отцовской вере, которую утвердил Урнайр, однако впоследствии нечестивый Иазкерт насильно обратил его в веру магов. И вот теперь он счел время удобным, чтобы спасти себя, предпочтя смерть в сражении царствованию ценой отступничества.

Так как междоусобица в арийских войсках затянулась, некий Раhат [è³Ñ³ï] из рода Миhра, наставник младшего сына Иазкерта, с несметным войском своим двинулся на старшего сына царя. Разбив его войско, он захватил царевича в плеч и тут же умертвил его. Остальных же воинов он уговорил и присоединил к арийским войскам и возвел [на престол] своего питомца, звали которого Перозом. Однако царь Алуанский не захотел повиноваться ему и, разрушив сторожевой проход Чола, пропустил мазкутские войска, присоединил к себе также одиннадцать горских царьков и, выступив против арийских войск, причинил большой урон царским войскам. Дважды и трижды писал ему грамоты с просьбой [Пероз], но так и не смог склонить его к повиновению. А [Вачэ, царь страны Алуанк], в письмах и [через] посланцев упрекал его [Пероза] в том, что тот напрасно разорил Армению, напоминая ему также об убиении нахараров и терзании узников, «которых, [как он говорил], вы убиваете, вместо того, чтобы наградить их за любовь и заслуги. Мне же лучше умереть от мук, чем жить отступником».

И когда [персы] убедились, что ни силой, ни любовью им не склонить его к повиновению, они отправили большие сокровища в страну хайландуров и, открыв врата Аланов, пропустили через него многочисленные войска гуннов, (которые) в течение целого года воевали с царем Алуанка. И хотя его войско ослабло и силы его истощились, все же сломить его они не смогли. Напротив, множество сильных ударов нанес царь [Вачэ], и они тоже были изнурены и истощены либо в сражениях, либо от страшных болезней. Война затянулась, большая часть страны была разорена, но никто от него (от Вачэ) не отступился.

Тогда царь Пероз направил [послание] Вачэ: «Сестру мою и племянницу мою, которые находятся с тобой, отпусти ко мне, потому что они от роду были магами, а христианами их сделал ты. Страна же твоя пусть остается тебе».

Но блаженный муж не за царство воевал, а за веру в Бога боролся. И он отпустил мать и жену и совсем оставил управление своей страной. Сам же взял Евангелие и решил уединиться.

Узнав об этом Пероз, царь персидский [очень] огорчился и стал валить все беды на своего отца. Скрепив печатью истинную клятву, он велел отнести ее [Вачэ с просьбой] «ты только не отрекайся [от управления] страной и все, что [ты] пожелаешь – я сделаю».

Он же пожелал взять себе лишь родовой удел, который остался ему от отца – тысячу ердов. Получив его от царя [Пероза], он жил там вместе с отшельниками. И так жил он в мире с Богом, и не вспоминал даже, что прежде сам был царем. Вот его житие.

ГЛАВА XI
ПОСЛАНИЕ ЕПИСКОПА ГЮТА СВЯТОМУ ВАЧЭ

Преисполненному небесной милости Божьей желаю здравия!

Небесною силою я исполнен желания рассказать о твоих добродетелях в речах святой любви к тебе, и вот я решил приступить к этому. Но объял душу мою страх великий и неимоверный, более высокий, чем небеса, и более глубокий, чем недра земли. Со всех сторон осадил он меня – снизу и сверху, спереди и сзади, справа и слева. Не могу уйти, но и углубиться страшно: как бы не погрузиться мне, подобно апостолу Петру, в пучину моря. Разве что протянет мне руку помощи Господь Иисус (Матфей, 14, 29-31). Лишь с этой [надеждой], несколько ободренный, вступаю я на непроходимую [стезю]. Ибо есть дело у меня на уме, лишь бы нашлось хоть что-нибудь [в моей] плоти от вдохновенных добродетелей мужей бесстрашных, которые привели в удивление [даже] ангелов и без писаных правил сами послужили себе примером, и без правил познали Господа в небесах, познали, что все сущее подвластно законам, и без предводителя, без какого-либо пророка или ангела небесного стали боговидцами.

И вот, чего я страшился, к тому подхожу движимый любовью, приближаюсь с надеждой, укрепляюсь верой бесстрашной и начинаю [свое повествование], откуда следует его начинать.

Когда любовь Христова поселилась в предке вашем, в Урнайре, божественная ревность, привела его к армянскому царю Трдату. Ведь он слышал о великих чудесах и знамениях, совершаемых святым Григором в Армении, и о том, как из множества троп заблуждения они [армяне] без промедления вступили на стезю единого истинного Бога. Благодаря познанию Бога и Его благоволению они сбросили тягостное ярмо язычества, встрепенулись, воспряли, окрылились, вспорхнули и взлетели к небесам.

Храбрый Урнайр, услышав обо [всем] этом, не стал [более] медлить или откладывать и не через посланцев своих, а сам великий царь со своими вельможами, нахарарами и множеством войск прибыл в Армению и предстал перед исполином Трдатом, царем [армянским]. Тот принял его по-братски, с любовью и радостью, встретил со всеми своими приближенными и раскрыл перед ним все помыслы свои, при святом Григоре и всем множестве армянского войска. Поклонился царь ваш [Урнайр], встал на колени перед ним, обнял ноги его, припал к руке св. Григора, рассказал обо всех заблуждениях языческих и покаялся во всех прежних грехах, совершенных по неведению.

Ободрил его святой Григориос пришествием Сына Божьего во плоти, сошедшего ради отпущения, а не осуждения, ради спасения, а не умерщвления, обещающего жизнь [загробную] погребенным в землю. И услышав об этом, царь ваш сам и все его войско, находившееся при нем, сорок дней предавались посту, отрекаясь от всех прежних деяний, поступков, достойных порицания. И на пятидесятый день после того, как они уверовали в Святую Троицу и отреклись от дьявола и всех его дел, царь со всем своим войском вошел в пресвятую воду. И совершил над ними первосвященник обряд возрождения – осыновления небесами, и вышли [они из воды], все преисполненные Святого Духа. В это самое время некоего мужа блаженного, родом из Рима, прибывшего [в Армению] вместе с царем Трдатом, тут же рукоположили в епископы и отправили [в Алуанк].

Так, преисполненный небесных благ возвратился Урнайр в страну Алуанк, учил и совершал над жителями обряды согласно апостольским канонам. Все приняли помазание небесное и были внесены в книгу жизни. Из страны вашей были изгнаны демоны, прекратились жертвоприношения и смрад, устыдилось заблуждение и воспряла истина, воцарился свет невидимый, и мрак добровольный [был] изгнан, было установлено [нести] в дар церкви, первые плоды – десятину с токов и давилен, с полей и из погребов и от всяких домашних животных. Даже от земель выделил десятины [церкви], и установился правильный порядок при предках ваших блаженных, дедах и бабках и при отце твоем, до времен твоего дивного правления.

Старый дракон времен первого человека увидел чудесное возрождение природы твоей, первое – из отечественной веры и второе – из надменной власти.

Большое сомнение вкралось в душу злобного врага: как бы не возродилась и не распространилась истина в стране Алуанк теми же [людьми], через которых жизнь вошла в Восточную страну, он торопился, тревожился, недоумевал больше, чем в дни праведного Иова. Собрал он свои темные силы и открыл им злой умысел, который терзал его. Все устрашились, содрогнулись и, объединившись, стали искать выход. «Не следует, – говорят ему, – тревожиться так, о, доблестный! Наше заблуждение [существовало] раньше, чем истина его. [С помощью] слабого зверя ты победил первого человека, неужто [теперь ты] не сможешь противостоять этим младенцам с помощью великого царя?». Сказав это, они двинули на тебя бескрайнее море: подули ураганные ветры и началась буря, взволновалось море и вздыбились волны. Рассвирепело оно и вышло из берегов, разлилось и осквернило поля и горы. Напало на тебя огромное множество народов языческих со страшными зверями и разными знаменами, с разнозвучными трубами, гулом охотничьих рожков, лесом копий, блистающими мечами, щитами с золотыми пупками, крепкими и толстыми пиками. [Люди] земнородные угрожали вам – людям духовным, подлежащие тлению желали погибели вам – нетленным, нечестивые желали под корень срубить божественный росток – тебя. Дважды, трижды они были побеждены, но не устыдились.

А Тот, который восседает на небесах и видит весь мир, и, взирая [на него], взвешивает дела тех, кто придерживается добрых законов, и [тех], кто попирает их, лишь тебя нашел благопристойным примером и позволил окружить тебя пылающим пламенем печи. Вспыхнули [враги твои], воспламенились и сгорели, как тернии в огне. Ты же уподобился трем отрокам в огненной печи и погасил силу огня, жар искр превратил в нежность розы, копоть дыма обратил в белизну лилии, сжигающую природу огня – в творящую силу, с небес на землю призвал себе на помощь третье лицо – Бога. Мудрецы их оглупели, храбрецы оробели, угрозы прекратились, герои попрятались, силы иссякли.

Блажен ты и блаженны все, кто подле тебя. Был ты числом мал и стал несметным множеством, мал был видимым и стал несметным невидимым. Твое копье – копье Иисуса Навина (Иисус Навин 8, 18), оружие твое – оружие воителя Божьего. Звук трубы твоей, как звук [трубы] архангела Божьего, который с ним вместе снизойдет с небес в день воскресения. Голос этот поколеблет землю и свалит камни, разрушит могилы и воскресит мертвых, обновит дряхлых и свершит суд, направляя одних влево, других – вправо. Это лишь Богу одному пристойно. Тебе же, как преданному слуге, как любимцу, как наследнику царства [небесного], Бог [заранее] даровал небесную милость, как в день воскресения. Тот, кто гордился злодеяниями, встревожился, дерзкий в заблуждениях одурел. У твоих соратников все двойного свойства, если латы их для защиты тела, то это латы и для защиты веры; если шлем для защиты от меча, то он и шлем спасения; если щит твой для защиты плеч широких, значит, есть у тебя и щит терпения веры. Когда из крепких [рук] твоих стрела летела метко, то с ней же немедля [взлетали] и твои святые молитвы с просьбами выше небес, к Богу; когда в добродетельной длани твоей сверкал меч, то вместе с ним сверкала среди ангелов и твоя светлая вера. Знамена твои – знамена небесные, а блеск наконечника пики твоей – как серебристый луч солнца.

Вот почему я был объят страхом в начале своего повествования, ибо не знал сумею ли я рассказать о том, что выше слов?

Слова могут лишь отразить мир, [состоящий] из четырех элементов, и то не всем это под силу, а тем, кто смело вошел в дебри наук – искусства исчисления, геометрии, астрономии, медицины, а затем дошел до самых высот пророческих, апостольских и евангельских [книг], в которых само начало и исход. И хотя были у меня все знания, объясняющие вещественность, ты, некогда бывший из плоти, теперь уподобился бестелесным. Сравню ли я тебя с Венерой – ты гораздо ярче сверкаешь, чем она. Она [лишъ] шесть месяцев светит на [утренней] заре, [другие же] шесть месяцев она является вечерами. Ты же светишь ежедневно и ярче, чем Венера. Венера появляется на утренней заре лишь, ты же светишься и днем, и ночью, все двадцать четыре часа. А если с Луной сравню я тебя, то [это] слишком смешным покажется мудрецам. Двенадцать раз в году она рождается недозрелой, изъедена ржавчиной, серповидна, полукругла, влажна, бледна, болезненна, движется ночью, подобно летучей мыши, любит тьму и ненавидит свет, недовершает свой путь, страдает от огня и часто скрывается [от нас]. Ты же преширокий, высокий, лучезарный, приносящий благую весть, ангелоподобный, радующий, бодрящий, светлый, красивее всех своих сверстников – друзей. Ни с чем не сравнить тебя. Скажу только, что ты превосходишь солнце. [Не хочу] обижать его или тебя хвалить, но расскажу тебе о природе его: сбивающееся с пути, блуждающее, пристрастное, бросающее тень, проживающее на юге, терзающее [людей] зимой и палящее летом, дождливое весной, засушливое осенью, скрывающееся ночью, рождающееся утром, опаляющее цветы, иссушающее ростки, в полдень сгоняющее животных в тень, делящее сутки на две половины. Справедливо греки назвали его Аполлоном. А если припомнишь тусклые лучи его, то знай, что оно скрывается ночью, заходит за облака, мрачнеет от пыли, волнуется от вихрей. Ты же уподобился Солнцу: через Отца стал могущественным, через Сына – бесстрашным и через Духа Святого – озаренным. Ты видим ночью, и днем исходят лучи твоей веры.

Обращусь к тебе со словами образными. Во всех отношениях ты совершенство! Ты зорче орла, слух твой острее, чем у самого пугливого зверя. Ты увидел не только небеса, но и великого в небесах, малыми же пренебрег. Оставил преходящее и обрел вечное, отверг золотую корону царскую, и вот для тебя оставлен венец нерукотворный, который примешь ты из святейших рук Христа. И всякий, кто ради Евангелия оставит отца, или мать, или братьев, или сестер, или все достояние свое, получит во сто крат [больше] и наследует жизнь вечную, непреходящую (Матфей, 19, 29). Нищему нетрудно так поступить, но мужу такому, как ты, царю – невозможно. А если же кто и поступит так, как это сделал ты, то людям это покажется невероятным, ангелам – удивительным, достойным Бога, оставившего несметный сонм ангелов, сошедшего в бренном человеческом облике. Дела твои достойны Бога. Он [Христос] стал жизнью и спасением для всего мира, а ты открыл всему миру дверь жизни и спасения. Сохранилась вера отцов твоих в родной стране – церкви целы, часовни мучеников безмятежны, священники [заняты] богослужением, жертвы на алтарях, пророки в чтениях, апостолы [в готовности] утешать, псалмопевцы в благословении, девицы в целомудрии, крещенные в святости и всякий [занят своим делом] согласно сану своему. Молва о благих делах твоих дошла от востока до Гадирона, от юга до севера.

Страдальческое имя твое записано на золотой плите рядом [с именами] всех апостолов и первомучеников, патриархов и архиепископов, а также в книге жизни на небесах. Так будь же осторожен, о, великолепный, удостоенный величия такого и достигший небесных высот. Будь непоколебим в своей надежде, да не иссякнет любовь твоя. Будь терпелив в истинной вере, дабы дохлый дракон не мог потрясать своим хвостом над жизнью твоей. Ибо, если будучи отроком ты победил его, то возмужав, я уверен, ты растопчешь все его злые ухищрения. Если бы пришлось всю мою любовь к тебе выразить словами, то пришлось бы израсходовать много пергаменту. Много раз бывало из любви моей я хотел прийти [к тебе], и теперь ходатайством нашим и всей братии святой церкви, поручаем тебя Святому Духу. Господь с тобой, аминь.

[Второе послание Гюта тому же царю].

Тебе, страдальцу Христову, разделяющему его страсти на кресте, облаченному ангелами в ризы славы, пречистому чаду моему Вачэ, царю Алуанка, епископ Гют [желает] радости в Господе Боге.

Из-за постыдной лености [своей] я не смею говорить слова утешения тебе – победителю в невидимой войне. Ты ведь не от людей получал ободрение, но призвал на помощь грозную силу Христову и, намного превзойдя весь мир, оказался превыше всех остальных.

И вот теперь, увещевая тебя к терпению, молю также, чтобы приветствие мое показалось тебе приятным и сладостным. Довольный твоим превосходством, о, воин Христов, [сознаю], что не готов я в своем невежестве, не смогу со своими [скудными] знаниями собрать необходимое и соткать одеяние похвалы тебе, благородному. Если бы даже все ораторы и философы Греции собрались вместе, то и они не смогли бы воздать должной хвалы твоей духовной победе. Ибо ты познал Господа Бога, любя его всем сердцем твоим и всею душою твоею, и всеми силами твоими. (Второзаконие, 6, 5). Все достояние и величие свое ты променял на одного Бога – Бога всех. А будучи в мире с ним ты насладился не только одной землею, но и всем величием небес. Отказавшись от смердящих жертвоприношений идолопоклонников-язычников, ты стал благоуханием во Христе, которое распространилось до Запада, ширясь и торжествуя обрадовало души всех. Оставив величие земное, служившее причиной грехов, ты унаследовал справедливость вместе с величием Небесным. Отказавшись совершенно от земных наслаждений, ты приблизился ко Христу – [достиг] мирной гавани. И собрав воедино слова мои, скажу я, что был ты человеком и стал ангелом, имел родственников на земле и сделался братом Христа на небесах, был ты смертным, а стал бессмертным. Однако не один ты бессмертен, но можешь дать жизнь и многим смертным, ибо ты имеешь смелость перед Христом. Ты желанен ангелам, вожделен людьми, но еще желаннее мне, удаленному [от тебя], ибо я не [был] твоим соратником в невидимой войне со злейшим дьяволом.

Теперь, не говорю уже, чтобы ты не обижался про себя, не поминал о моей лени, но молю тебя озарить мою печаль своим приветственным письмом. Ты, что стал страдальцем Христовым, уподобься ему во всем. Если он просил отпустить грехи распятых [вместе с ним разбойников], тебе тем более пристало простить мою леность. Ибо Тот, кто создал тебя крепким душой и здоровым телом, и счел достойным своего усыновления, Тот даст нам видеть тебя в мире здоровым телом и душой, и наслаждаться твоей благодатной и добродетельной жизнью. Будь здоровым во Христе, и да пребудешь ты долгие годы [в молитвах] за нас и преисполненный христовой любви. Аминь!

ГЛАВА XII
ВОЙНА ТРДАТА С ЦАРЕМ БАСЛОВ В СТРАНЕ АЛУАНК. ВОЦАРЕНИЕ САНАТРУКА В АЛУАНКЕ И [ЕГО] СОПРОТИВЛЕНИЕ АРМЯНАМ, ПРИБЫТИЕ ХОСРОВА С ВОЙСКАМИ НА ПОМОЩЬ, ЗАВОЕВАНИЕ АЛУАНКА И ВЗИМАНИЕ ПОДАТЕЙ

Трдат великий, царь армянский, собрав войско, сошел на поле гаргарийцев и жестокой битвой встретил северян. Царь баслов вышел на единоборство с ним, набросил аркан на храброго Трдата, но не сумел одолеть его, и сам был разрублен им пополам. Трдат, истребляя, гнал их до [страны] гуннов. Пали многие и из армянского войска, пал также спарапет армян Артавазд Мандакуни. Трдат взяв там заложников и присоединив к себе северные народы, двинулся на персидского царя Шапуhа.

А после смерти Трдата некий Санатрук воцарился в Алуанке в городе Пайтакаране и восстал против армян. Хосров, сын Трдата, призвал Антиоха с греческими войсками, Багарата с войском Запада и Миhрана, бдешха Иверии. Объединившись со всеми с ними, он двинулся на Алуанк. Санатрук, оставив в городе Пайтакаране многочисленное войско, с остальными алуанскими войсками поспешно перешел к персидскому царю Шапу hу. Антиох, взяв большую добычу и подати царские, возвратился к императору. Улучив время, Санатрук, по повелению Шапуhа, собрал алуанское войско числом около тридцати тысяч воинов и вторгся в Армению. Один из полководцев его, копьеносец, великан безобразный, одетый в войлок, смело дрался в битве на скалистой местности близ Ошакана. Когда ему наносили удары оружием, оно не поражало [его], а отскакивало. Тогда храбрый Ваhан Аматуни, взглянув на церковь, воскликнул: «Приди на помощь!» и, направив копье в круп лошади его, повалил наземь страшного великана.

ГЛАВА XIII
[О ТОМ, КАК] ШАПУh ВОЗВОДИТ В ЦАРИ ТИРАНА, КАК ОН ИЗБАВЛЯЕТ [ЕГО] ОТ СЕВЕРНЫХ НАРОДОВ, А ЗАТЕМ ОСЛЕПЛЯЕТ. О НАБЕГАХ СЕВЕРНЫХ НАРОДОВ. СМЕРТЬ АРШАКА И ВОЦАРЕНИЕ ПАПА, ГИБЕЛЬ МЕhРУЖАНА И РАНЕНИЕ УРНАЙРА В ТОЙ БИТВЕ

Воцарившись в Армении, Тиран установил мир с персами, и Шапуh помог ему избавиться от набегов северных народов, которые, живя в Алуанке в течение четырех лет, тревожили армян. Затем из-за нрава своего злой Тиран был ослеплен Шапуhом, и царем стал Аршак, сын [Тирана].

В то время северные народы тревожили Шапуhа, и тот прибыл в Вифинию. Однако, пробыв там много месяцев, не сумел ничего поделать с ними. Тогда на берегу озера он воздвиг столп, а на нем [поставил] льва, у лап которого лежала книга. Лев обозначал Персию, а книга – римлян.

Умер Аршак, и воцарился Пап. Восстал Меhружан Арцруни, уготовив себе гибель Ахитофеля (2 Царств. 17, 1-23). Произошла страшная битва между Папом и Меhружаном, во время которой храбрый Шергир, царь леков, пал от руки Спандарата Камсаракана. Там был тяжело ранен также и Урнайр, царь Алуанка, рукою Мушела Мамиконеана, сына Васака. Молитвами святого Нерсэса сдох и Меhружан от руки Смбата-спарапета, который увенчал его раскаленным железом.

ГЛАВА XIV
КРАТКИЕ СВЕДЕНИЯ О ГРИГОРИСЕ – ПРОСВЕТИТЕЛЕ АРМЕНИИ И О БЛАЖЕННЫХ СЫНОВЬЯХ ЕГО, А ТАКЖЕ О РУКОПОЛОЖЕНИИ В КАТОЛИКОСЫ АЛУАНКА И ИВЕРИИ СВЯТОГО ГРИГОРИСА, СЫНА ВРТАНЭСА, ВНУКА СВЯТОГО ВЕЛИКОГО ГРИГОРА, О ПРИБЫТИИ ЕГО В АЛУАНК ДЛЯ ПРОСВЕЩЕНИЯ СТРАНЫ. О МУЧЕНИЧЕСТВЕ ЕГО И ВОЗВРАЩЕНИИ ЕГО МОЩЕЙ

Один из учеников Господа, Фаддей, которому, как мы уже упоминали выше, досталась в удел часть Армении, просвещал некоторые стороны Восточного края, пока не прибыл туда достославный поборник [веры] и трижды блаженный Григориос. После смерти армянского царя Хосрова, коварно убитого отцом Григора, Анаком Парфянином, утонувшим при бегстве в водах реки Ерасх, некоторые из наставников [Хосрова] спасли блаженного Григориса [и увезли] в страну греков. И случилось это провидением Бога великого, по примеру первопророка Моисея, который в корзинке из тростника спасся в водах [реки] от рук нечестивого фараона (Исход, 2, 1-10), чтобы [впоследствии] спасти народ Божий от тяжкого рабства египетского. Подобно ему всесвятой Григор, спасшийся от меча армянских нахараров, был сохранен [Богом] в стране греков для спасения Армении и всего Восточного края, как избранная стрела, прибереженная в колчане, пронзенный которой враг невидимый был [впоследствии] истреблен. Он был избран [Богом еще] в чреве матери, [еще] в утробе освящен победителем-мучеником и апостолом благолепным, данный стране Торгома и сынам Асканаза как первосвященник.

И вот, благоденственный Григориос, выросший и воспитанный в христианской вере, предстал перед армянским царем Трдатом с апостольской и вдохновенной смелостью, дабы служить ему смиренно и с любовью, следуя словам Павла: кроткой храбростью служить господам вашим по плоти как и Господу Сил не с видимою только услужливостью и повиновением (Послание к Колос., 3, 22; Послание к Ефес., 6, 5-6). Там и родились у него два сына – Аристакэс и Вртанэс. Но царь, исступленный в скверном поклонении разнообразным идолам, с помощью злого дракона взялся за всесильного мученика Христова, желая принудить его к гнусному служению своим богам в пропасти гибельной. Подвергая святого множеству всевозможных пыток, он не мог добиться ничего из-за непоколебимой веры блаженного, который, борясь храбрее с каждым днем, получил в награду победу как над невидимыми, так и над видимыми врагами. И когда [царь] не сумел найти никакого средства, чтобы заставить добродетельного отречься от истинной веры во Христе, по внушению злого духа злые слуги [царя] увели и бросили св. Григориса в глубокую яму [хор вирап] в городе Арташате, где он тринадцать лет жил в кишащем змеями месте, до тех пор, пока и другие девицы – блаженные hРипсимэ и Гайанэ, с тридцатью пятью подругами своими, не были замучены тем же армянским царем. И тела блаженных были брошены под открытым небом, без погребения.

Тогда всесильный Бог посетил блаженного Григориса и блаженных мучениц, святых [подруг] hРипсимэ и кару жестокую наслал на страну Армению. Но это [был] признак великой милости, а не наказание [подобно тому], как [отец] наставляет любимого сына, а пасынка отчужденного презирает. Те же дьяволы, которым они поклонялись, [принося] дары и жертвоприношения, нападали на них, как на врагов и, доводя их до исступления, заставляли пожирать свои тела. А еще царя их [Бог] обратил в свинью, и тот убежал в тростниковые заросли. Тогда страх великий и ужас объяли всех так, что они ждали конца света. И покуда все, от мала до велика, были объяты страхом и содроганием, женщине одной, по имени Хосровидухт, сестре Трдата, царя армянского, во сне явился ангел милости Божьей. «Нет спасения вам, – сказал [ангел], – от этих ударов, разве лишь [спасетесь] рукою св. Григора. Пойдите, вытащите его из рва глубокого». Проснувшись, она рассказала им свой сон. Тогда все стали укорять ее и заставили замолчать, говоря: «И ты, значит, взбесилась? Возможно ли теперь хотя бы кости его найти?» Но когда тот же сон приснился ей дважды, трижды, тогда, испугавшись опасности [новых] бед, поднялись нечестивые и пошли к яме и, заикаясь, стали повторять слова Божьи: «Выходи, коли жив ты еще». Тот немеделя отозвался: «Жив!»

С великой радостью вытащили его [из ямы] и привезли в Нор калак – в престольный [град] армянского царя. Затем, людей, которые в исступлении пожирали свои тела, дьяволы погнали против их воли перед великим Григором. Из тростниковых зарослей дьяволы вывели также царя и привели пред [очи] святого. Здесь царь, став на колени перед святым Григором, в слезах стал просить всемилостивого Бога о спасении страждующего народа. И тут же молитвами святого, все немедленно были исцелены от телесных страданий, а вместе с тем получили и духовное просвещение.

Не оповещенный никем о блаженных девицах, я говорю о hРипсимэ и ее сомученицах, увенчанных венцом подвижниц, Григор, находясь еще в глубокой яме, пророческим оком своим видел мученическую смерть блаженных подвижниц Христа, и теперь спросил: «Где мощи святых?» А люди удивленно спросили: «О каких святых он говорит?» И когда услышали от него имена мучениц, то, вспомнив [о них], показали благородные и всесвятые мощи. Взял Григор и завернул мощи [святых] в их же разорванные платья, не позволяя никому приблизиться к телам блаженных до тех пор, пока они не выйдут очищенными из купели спасения. Он положил их в покоище на том месте, где были увенчаны святые.

Затем поучал и наставлял всю Армению, осенял животворным крестом и просвещал крещением в купели спасения, сделав их достойными принять благодать Духа неизреченного, причащением животворным тела и крови Божьей. И когда он не захотел принять трон первосвященника, тогда ангел Божий явился великому Григорису и сказал ему: «Ослушаться и упорствовать в кротости [не следует], но еще больше ободриться этим и принять вторично непреходящую почесть, которой удостаивает Бог, [избрав тебя] первосвященником». Приняв затем сан первосвященника [страны], пошел он просвещать страны Иверию и Алуанк. Прибыв в гавар hАбанд (гµ³Ý¹), он поучал и наставлял не преступать заповеди Сына Божьего. Здесь начал он постройку церкви в Амарасе и назначил работников и мастеров, чтобы закончить ее. Вернувшись в Армению, он освятил и возвел вместо себя на свой трон первосвященника сына своего Вртанэса, преисполненного отцовских достоинств, который, живя согласно [христианскому] учению, наказывал и наставлял всех тех, кого находил в ереси идолопоклонства. Укорял он и супругу царя за ее безобразное распуство. И когда [однажды] в гаваре Тарон он вошел в церковь, чтобы отслужить службу Господню, [там] собралась большая толпа злобных идолопоклонников с целью убить блаженного Вртанэса по наущению царской супруги. Когда же они ворвались в притвор церкви, [гонимые] бесами, по велению Бога благодетельного, они были накрепко связаны и скованы, со свернутыми шеями, так они и оставались безмолвными и [неподвижными] до тех пор, пока блаженный, закончив божественное таинство, не вышел и, [увидев их в оцепенении], был весьма изумлен. Спросил он причину [того], и они признались в злом умысле своем, [рассказав] о желании царицы. Тогда стал он молиться и, касаясь рукою каждого, исцелил их, наставляя не творить больше зла, но раскаянием снискать милость [Божию].

У него было два сына. Одного из них звали Иусик. Был он добродетельного и святого нрава и кончил [жизнь] той же мученической смертью, ибо, достигнув отцовского трона первосвященства, он порицал царя за его грехи и злодеяния. И царь приказал там же в церкви убить его дубинами. Второго [сына] звали Григорисом, по имени деда, [нравом] подобного и равного добродетельной жизни [деда] своего. Он не женился по мирскому обычаю, а мечтал [быть достойным] отцовского духовного наследия, и еще с юношеских лет упражнялся в чтении священных книг, усмиряя чувственность постом и молитвами, а душу просвещая любовью к вере. И вскоре принял чрезвычайно высокие оба достоинства деда своего, великого Григора – трон и славу первосвященства и венец великолепной славы мученичества. Ибо юный Григорис, рукоположенный еще в пятнадцать лет в епископы стран Иверии и Алуанка, отправился [туда] и просвещал обе страны, и утвердил их в христианской вере. Построил он церкви в городах, рукоположил и священников, увещевая их служить святым, и всегда, первым долгом отправлял он литургию в день поминовения святых. И благой ревностью следовал он примеру апостолов, исполнял повеление Сына Божьего во плоти, обходил всех язычников, крестил их во имя Отца, Сына и Святого Духа, учил их соблюдать заповеди Господни не брать с собою ни золота, ни серебра и меди, ни сумы, ни даже посоха (Матфей, 10, 9-10).

Остерегаясь всего этого, сам блаженный взял с собой прекрасный и весьма благородный запас – частицу пречистой крови великого первосвященника и мученика Захарии – отца Иоанна и мощи святого Пандалиона, исповедовавшего благую веру Христа и удостоившегося венца мученика в городе Никомидии. И увез он [Григорис] всесвятые мощи мучеников в Цри, в большой город княжества Алуанк, построил [там] небольшую церковь и с великими предосторожностями поместил в ней толику крови Захарии и часть мощей святого Пандалиона. И поставив там священника одного по имени Даниел служителем и блюстителем мучеников Христа, взяв с собой учеников благонравных, покорных повелениям Христовым, и оставшуюся часть мощей святого Захарии и блаженного Пандалиона, он отправился в страну мазкутов и предстал перед Санесаном, царем мазкутов, сородичем Аршакидов. И проповедовал он там единую силу Творца – неизреченную Троицу и воплощение Слова Божьего, рассказывая о множестве различных чудес, сотворенных на земле [Христом], о Его распятии, смерти и о воскресении на третий день, о вознесении всем телом на небо, а также о втором пришествии Его, чтобы вершить суд над живыми и мертвыми. С радостью приняли они [эти] проповеди и первыми уверовали в евангельское слово.

Но злейший сатана, прокравшись в сердца их, стал подстрекать воспротивиться животворному повелению слова Господа. И те стали клеветать на истинно поучительные слова блаженного, ибо в своих проповедях он выражал волю милостивого Бога не грабить, не похищать и не красть, но трудиться руками своими и наслаждаться по-человечески, быть угодным Богу. И говорили они. «Это лукавство армянского царя, чтобы запретить нам грабить Армению. Чем же мы будем жить, если не будем грабить и похищать?» Затем и царя [своего] они склонили к злобному коварству своему. Тогда, схватив юного Григориса, они привязали его к хвосту свирепого коня и пустили по полю Ватнеан. Так был увенчан святой. И ученики его взяли [тело] и привезли в городок Амарас, что в гаваре hАбанд. Там они положили его в церкви близ алтаря, с северной стороны. Затем в один стеклянный сосуд поместили святую кровь Захарии, а в другой – мощи блаженного Пандалиона. Положив оба сосуда вместе с пресвятыми мощами отрока Григориса, сами спаслись бегством [и укрылись] в Армении. Ибо Санесан с огромным и несметным войском гуннов двинулся на Армению. Но божественное благодеяние придало сил нахарарам Армении и они отомстили за кровь святого отрока Григориса. Все огромное войско [нападавших] пало от меча, и не уцелел [из них никто], хотя бы вестник какой, чтобы оповестил страну мазкутов о происшедшем, но все они были истреблены мечом его соплеменников.

В то самое время укрепленный город Цри восстал против царя Алуанка и подчинился персидскому царю. Пришли аргесцы и взяли город. Нашли там священника Даниела, служителя святых, рукоположенного св. Григорисом и отрока одного, чилба, найденного священником и возрожденного христианским крещением. Этот, слушая [проповеди] о вере Христовой, уверовал в Христа, принял христианское крещение и стал учеником священника, желая вести жизнь, достойную христианства.

Бросив обоих в темницу, [аргесцы] пытками стали принуждать их поклониться пеплу и поганым дэвам. И когда не смогли насилием добиться своего, стали уговаривать отрока чилба, говоря; «Ты же человек из нашей страны, исполни нашу волю, и мы будем почитать тебя под нашей властью». И блаженный ответил: «Лучше мне умереть во имя Христа раньше священника [сего], чем жить под кровом грешников». Оба они немедленно были обезглавлены мечом и приняли венец блаженства и торжество победы прекраснейшего мученичества вслед за своим духовным отцом, отроком Григорисом. Некие сирийские иноки, подобрав их [тела], увезли в село hАку [гÏáõ]. Там похоронили их в могиле и на том месте построили монастырь. По сей день, говорят, там находятся мощи блаженных.

Случилось это при храбром Вачэ, царе Алуанка. И до царствования Вачагана Третьего Благочестигого, царя Алуанка, сына hАзкерта, брата Вачэ, царя святого, пресвятые мощи блаженных мучеников были сокрыты там. Ибо от храброго Вачагана до Вачэ в Алуанке было девять царей. Десятым по счету царем Алуанка был боголюбивый царь Вачаган Благочестивый.

ГЛАВА XV
ПЕРЕЧЕНЬ ИМЕН ПРАВИТЕЛЕЙ, ВЛАСТВОВАВШИХ В АЛУАНКЕ ОТ ИАФЕТА И АРАНА ДО ВАЧАГАНА ТРЕТЬЕГО

Иафет, Гомер Фирас, Торгом, hАйк [гÛÏ], Арманеак, Арамаис, Амасиа, Гелам, hАрма [гñÙ³], Арам (при нем был Авраам), Ара Прекрасный (при нем – Исаак), Анушаван, Парэт, Арбак, Заван, Парнак, Сур (при нем – Иисус Навин), hАвнак [гõݳÏ], Ваштак, hАйкак [гÛϳÏ], Амбак, Арнак, Шаварш, Норайр, Встамкар, Горак, hРант [Ðñ³Ýï], Ындзак [ÀÝÓ³Ï], Гзак, hОро [ÐáñáÛ], Зармайр, Перч (при нем – Давид), Арбун, Базук, hОй [ÐáÛ], Иусак, Кайпак, Скайорди (этот получил корону от царя Вавилонского), Паруйр, hРачеа, Парнаваз, Пачуйч, Корнак, Павос, другой hАйкак [гÛϳÏ], Еруанд Сакавакеац, Тигран.

Из их же рода был Аран, назначенный правителем Алуанка. Число царей от Арана до Вачагана Храброго, который был из великого рода Аршакуни, неизвестно. И о том, из какого рода они, достоверного я ничего не могу сказать. Вот по порядку имена тех, кто царствовал над страной Алуанк: Вачаган Храбрый, Вачэ, Урнайр, Иавчаган [Ú³õã³·³Ý], Мерhаван, Сато, Асай, Есвален, Вачэ, далее Вачаган Благочестивый – царь Алуанка. Многие из них были христолюбивыми и, прожив добродетельной жизнью, почили каждый в свое время. Однако никому из них не было дано обрести сокрытое божественное и духовное сокровище, а только последнему Вачагану Благочестивому царю Алуанка. По повелению Пероза, царя персидского, Вачэ построил великий город Перозапат, именуемый ныне Партавом.

ГЛАВА XVI
ЖИТИЕ И ДЕЯНИЯ ЦАРЯ АЛУАНКА ВАЧАГАНА, УСТРОЙСТВО АЛУАНКА ВАЧАГАНОМ. ОБРЕТЕНИЕ МОЩЕЙ СВЯТЫХ

В продолжение тридцати лет, от Вачэ до Вачагана Благочестивого, страна Алуанк оставалась без царя, потому что злейший и надменный царь персидский Пероз неистовствовал в исступлении, как взбесившийся пес и хотел уничтожить все царства земли, разрушить церкви, упразднить религию христианскую и прочно утвердить исступленное поклонение дэвам во всем своем царстве. И потому его нечестивой рукой немало было пролито невинной крови блаженных и святых страдальцев Христовых. Неисчислимое множество невинных было истреблено мечом злодея. Даже женщины с детьми в слезах и рыданиях были угнаны в полон, в чужие края, на горькое рабство. Он погубил [души] многих нахараров Армении, Иверии и Алуанка, обратя их в веру могов, поклоняющихся дэвам – кого насилием, а кого наделив дарами и великой властью княжеской. Во многих местах построил он капища и усилилось служение скверным богам [перед] огнем. Множество ересей злородного дьявола, умножившись, терзало несчастных людей страны Алуанк. Обвиняя их в намерении восстать, этот прескверный томил их в оковах и тюрьмах, вынуждал их против воли обратиться в религию могов. Вместе с ними и Вачаган против своей воли был вынужден принять религию могов, уступив бурной и страшной злобе царя [персидского], но втайне он постоянно пребывал в молитвах и в постах, исповедуя веру Христа, до тех пор, пока не посетил нас всемилостивейший Бог, дабы [отомстить] за кровь, пролитую святыми мучениками Христовыми, за разрушение святых церквей, за истребление невинных старцев и отроков, за полон женщин и детей, за гибель невинных душ, которые терзались, приняв религию могов.

Жезлом гнева своего он поднял на насильника, на кровожадного царя персидского племена ефталитов, которые, напав [на Персию], умертвили и истребили надменных князей персидской страны вместе со сбродом простолюдинов и бесчисленным множеством войск.

Быть может об этом пророчил блаженный Исайя в видении своем о Вавилоне. «Вот идут исполины утолить гнев мой. Радуются идут вместе и враждуют. Господь сил повелел многим народам прийти из отдаленной страны и настиг Господь со своим войском. Рыдайте все скверные, злые дети, ибо день Господа близок, и кара Божья настигла вас. Оттого руки у всех опустятся, муки рождения схватят вас, как рожениц.

Ибо, вот уже день Господа настиг тебя, ужасный человекоубийца, чтобы неисцеляемым гневом лишить тебя потомства на земле и тебя устаревшего во злобе и в убийстве, спустить во ад, чтобы твое гордое высокоумие смирить и уничтожить, рушить на землю [твою] надменность, [о, нечестивый]. Ибо всякий, кто попадается из племени злодеев, будет поражен, а собравшиеся вместе – перебиты мечом, и младенцы их будут разбиты пред глазами их; домы их будут разграблены и жены их обесчещены пред глазами их, [так] домы их наполнятся криками и воплем. Племя злодеев, готовьте детей своих к истреблению за беззаконие отца их, чтобы они не восстали, не завладели землею и не наполнили ее войнами. И восстану на них, говорит Господь Сафаоф и истреблю их имя с земли, племя и детей. Все цари народов, все лежат с честью, каждый в своей усыпальнице и сыновья унаследуют царства их. Ты же будешь повержен на горах, как смердящий труп среди множества трупов, зарезанных мечом и низвергнутых во ад, ибо ты осквернил землю мою и беспощадно истребил народ мой. Да не останешься ты во веки!» (Исайя, 13, 3-16; 14, 18-22).

И верно, пророчество это сбылось во второй раз над презлейшим Перозом, царем персидским. Ибо ефталиты, народ богатырский, по велению божественной силы двинулись на царя персидского, чтобы утолить гнев Божий. Прежде всего на его же глазах ударами меча были убиты его сыновья, дети злодея, все князья и наместники страны, с ними и [его] несметное войско, а затем и сам царь – я говорю о презлейшем Перозе – который был разрублен мечом, а [труп его] затерялся среди бесчисленных трупов и не удостоился погребения подобно ослу. А накопленное нечестивым несметное богатство было разграблено и увезено, их жены были обесчещены, [ефталиты] не щадили детей их, не жалели сирот их. И подлинно утолили они великий гнев Господен. Возмездие за [все] злодеяния, которые кровожадный Пероз творил над всеми народами, в семидесятикратном размере обрушилось на его же голову. Тогда блаженством наполнилась церковь Божья, ибо, схватив сыновей гневителей злодеев, не о камни бросили, но [предали] лезвию меча врагов, и те ушли из жизни, приняв гнусную смерть. А его самого, скверного [царя] вместе с сыновьями-злодеями, пронзив мечом, предали мучительной смерти и согнали со света.

ГЛАВА XVII
ВОЦАРЕНИЕ ВАЛАРШАКА. ОТ НЕГО ВАЧАГАН ПОЛУЧАЕТ ЦАРСТВО АЛУАНКА

После того, как злодей Пероз ушел со света гнусною смертью, вместо него воцарился брат его Валаршак.

И при Вачагане сбылись слова Божьи: «Кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесам» (Матфей, 5, 19). Именно так и поступал боголюбивый царь Вачаган. Прежде всего сам он отвратился от грешных деяний и злого пути, творил множество всевозможных добрых дел, а затем и многие страны [отвратил] от поклонения злым дэвам обратил на святой и истинный путь богопочитания и добрым раскаянием поучал [других] добродетелям. Своими увещеваниями и наставлениями он убеждал исповедовать истинного Христа нахараров своей страны, совершенно осквернивших разум и души свои омерзительной верой могов, а тела – распутным развратом. Примерами из Святого Писания поучал, что воистину будет воскресение усопших по велению Сына Божьего Иисуса, и свершится Страшный суд во веки веков неугасимым огнем над отступниками, неверующими и нечестивыми злодеями, и будут удостоены награды вечной и неизреченной славы исповедующие непостижимое Божество, воскресшие за свои благодеяния по воле того же Бога. И тех, кто после благодати купели спасения перешел в огнепоклонство, он склонил к раскаянию. А тех, кто с малых лет следовал по пути гибели, он приказал просвещать в купели спасения и причащать пресвятой плоти и крови животворящего Сына Божьего.

И сам он весьма радовался не столь своему царствованию, сколь присоединению всех нахараров своей страны к братии святой церкви, памятуя о животворной заповеди, о том, что [если] обратит кто уклонившегося от истинного пути и приучит его к добродетельной жизни, тот «спасет душу свою от смерти и покроет множество грехов» (Послание Иакова, 5, 20).

И день за днем, вдохновляясь в боголюбивом служении, он неустанно отправлял службу в память святых. Вслед за этим он повелел жителям Арцаха, страны труднодоступной, находящейся под его властью, оставить обряды идолопоклонства и жертвоприношения, и поклонения скверным идолам.

Будучи весьма благомыслящим, благодетельным, миролюбивым [человеком], созидающим, он направил повеления во все стороны своего царства, многие области которого были отторгнуты злодеем Перозом, а многие князья лишены родовых владений, и возвратил каждому его владение.

Тогда нахарары Алуанка, получившие свои владения, объединившись, взяли с собой [в Персию] мужа из царского рода своей страны бесстрашного, мудрого, ученого и благоразумного, ростом высокого и стройного Вачагана, сына Иазкерта, брата царя Алуанка Вачэ, и возвели его на царский престол через Валаршака, царя персидского.

Вернувшись в Алуанк, он стал думать, как бы оставить отвергающую Бога религию могов и открыто исповедовать Христа – Бога истинного.

И тогда провидение великого Бога внушило царю [персидскому], и царь персидский Валаршак повелел, чтобы каждый твердо держался своей веры, по своей собственной воле, и чтобы никого насильно не обращали в мога. Услышав об этом, благочестивый и боголюбивый царь Вачаган с великой радостью и ликованием поспешил в церковь Божью, где неустанными молитвами и в слезах восславлял вечную и неизречимую Святую Троицу. И очень просил он епископов и иереев, монахов и всю братию духовную быть сострадальными и молиться с ним вместе, дабы помирить с собой всемилостивого Бога. Сам же предался посту и молитвам, щедро раздавал бедным милостыню, следуя примеру блаженного Петра, который после отречения (Матфей, 26, 74, 75; Марк, 14, 29; Иоанн, 13, 38, 21, 45-48) все же сумел стать во главе апостолов, а также привратником и князем Царства Небесного. И еще другой из учеников Господа [Христа], который вначале усомнился, а затем, признав его Господом и Богом, получил апостольский сан. Также и многие другие, [усомнившиеся] и грешившие вначале, пошли [по пути] добродетели и унаследовали блаженство вечного царства.

Следуя их примеру, благочестивый царь Вачаган очистился [от грехов] добродетелью чистой веры, истинным обращением в веру в истинного Бога. И для многих других он стал целителем, обратившим их к Богу Иисусу Христу, и избавителем от тяжкого рабства дьявола. Ибо тот врач искусен и более сведущ в искусстве врачевания, кто сам перенес тяжелое ранение мечом и вылечился, испытав на себе различные лекарства и травы, которыми он сумеет быстро исцелить и других раненых. Точно так же [человек] согрешивший, который затем всем сердцем приходит к Богу и исцеляет душу свою раскаянием, этим самым животворным лекарством – исповеданием и покаянием, может стать целителем и обновителем души и тела других [грешников], может всецело обратить их в святую и всесмиренную веру христианскую.

[Вачаган] установил строгие наказания и пени тем, кто строил капища или занимался колдовством, или поклонялся каким-нибудь скверным кумирам, кто не хранил в целости и незыблемости порядки христианские. А если колдуны и чародеи, и жрецы после неоднократного наставления все же продолжали те же гнусные дела, то, подвергая ужасным пыткам, избивая прутьями, на привязи, приводили их к царскому двору, и царь их тяжко наказывал. Таким образом, многих из колдунов, чародеев и жрецов он велел калечить или изгонять [из страны], или обращать в рабов, а еще многих поучал и, совершая христианское крещение, обращал на путь познания Бога. Из них он назначил в разные места епископов, священников и настоятелей. В Камбече и Алуанке утвердил он эти строгие порядки, назначая епископов, священников и иереев. Вся церковная братия была возвеличена и почитаема в годы царствования Благочестивого Вачагана.

ГЛАВА XVIII
ОБ УЧРЕЖДЕНИИ ШКОЛ ЦАРЕМ ВАЧАГАНОМ ДЛЯ ЗЛОРОДНЫХ ДЕТЕЙ КОЛДУНОВ, О РАСКРЫТИИ СКВЕРНОЙ СЕКТЫ ПЕРСТОРЕЗОВ И ИХ ИСТРЕБЛЕНИИ

Венчанный волею Божьей Вачаган повелел собирать детей колдунов, чародеев, жрецов, персторезов, отравителей и отдавать их в школы, обучать божественной вере, и жизни христианской, дабы утвердить их в исповедании Троицы, направлять по пути богопочитания их отцовский неверующий род. Многих же отроков он собрал в своем собственном селении Ростак, выделил им на пропитание и назначил над ними учителей, приказав обучить их и сделать знатоками христианских порядков.

И каждый раз, когда царь приезжал в свое селение совершать богослужение в память святых, он заходил и в школу, собирал вокруг себя детей колдунов и жрецов, и те окружали его большой толпой, кто с книгами, кто с пнакитами в руках. Тогда царь приказывал им громко читать хором, а сам слушал и, радуясь, гордился ими больше, чем человек, нашедший огромный клад.

[Затем] он взялся разыскать, обличить и расследовать дела злой секты персторезов и отравителей, ибо это были секты, губящие людей. И когда он вознамерился сделать это, милосердный Бог пожелал открыть злую секту [персторезов] рукою боголюбивого царя стереть с лица земли злую секту [персторезов]. Ибо с давних времен, как слышал Вачаган, существовало это злодеяние в Алуанке. Предыдущие цари Алуанка или не могли схватить их, или просто пренебрегали ими. А проклятые и злые персидские марзпаны хоть часто и ловили их, но ослепленные взятками, отпускали их на волю.

Однажды, когда люди этой секты совершали свое злое дело персторезания в лесной пещере на берегу реки Куры, привязав отрока одного к четырем колам за большие пальцы, и живьем сдирали с него кожу, в это самое время мимо них по дороге проходил другой юный отрок и, услышав вопли [несчастного], пробрался тайком в пещеру и стал свидетелем злодеяния человекоубийц. [Заметив его], те бросились за ним в погоню, желая схватить его. Спасаясь от них, юноша бросился в великую реку Куру и, заметив дерево на островке посреди реки, незаметно от злодеев подплыл к нему и залез на него. Людей же этих он запомнил. Спасшись таким образом, он переплыл великую реку и, придя к царю, торопясь, рассказал ему обо всем [увиденном].

Услышав об этом, царь стал молиться и благодарить человеколюбивого Христа, повелел братии церковной поститься и молиться Богу, чтобы раскрылось и было искоренено в его стране злое поклонение дьяволу, ибо дьявол так властвовал над мыслями своих послушников-злодеев, что невозможно было кого-либо из злой секты заставить признаться в том. И царь повелел схватить тех людей, которых видели при умерщвлении и еще многих других, о которых знали по слухам. А потом подвергли их избиению и пыткам, но не смогли заставить злодеев признаться. Тогда по велению царя, повалив преступников наземь и смешав едкий уксус с селитрой, стали вливать его им в ноздри до тех пор, пока зрачки их не стали совсем белыми и глаза не начали вращаться во все стороны. Но даже под этими страшными пытками они не сознавались и, запираясь, твердили: «Нет!»

Но так как Бог содействовал царю, чтобы его рукою, как было сказано выше, злая секта была стерта с лица земли, царь решил мудростью заставить их признаться. Он приказал отвести всех их на место убиения. Там царь велел привести к себе одного из них, самого юного и твердо поклялся ему: «Я велю не убивать тебя, если ты признаешься и точно расскажешь подробности бесопочитания». И отрок, опустив голову, начал раскрывать тайны злого верования и говорит: «Приходит дьявол открыто, в образе человека, и повелевает разделиться на три хора и схватить по три человека из каждого хора. Но не калечить и не убивать их, а живьем содрать с них кожу вместе с большим пальцем правой руки. Затем [велит] снимать кожу с груди до левого мизинца, и снять также мизинец левой руки. Также поступить и с ногами, пока человек жив, и лишь после этого [велит] убивать его, снять [всю] кожу, выделать и положить в корзину.

А когда наступает время злого служения, готовят железный складной стул, с ножками, похожими на человеческие ноги, который многие из нас уже видели. На стул кладут роскошные одеяния. Приходит дьявол, наряжается [в одеяния], и садится на стул. Затем, взяв кожу с пальцами девяти убитых людей, он рассматривает их. И если не могут принести долю его [дьявола], он приказывает содрать кору с дерева, и те, зарезав телка или барана, приносят ему в жертву. Он ест и пьет вместе со злыми служителями своими. В это время там держат наготове оседланную и взнузданную лошадь. И сев на лошадь, он [дьявол] скачет до тех пор, пока [уставшая] лошадь не остановится, и тогда он исчезает. И так из года в год». И юноша показал на мужчин и женщин, [принадлежащих] к злодейской секте. А потом пришли и другие члены этой секты и повторили то же. Тогда царь велел отроку тому, рассказавшему все это: «Дарю тебе жизнь, как уже я клятвенно обещал, но только, как они поступали с другими, так поступи с ними и ты». Получив повеление царя, он, перед многочисленной толпой, поступил с ними согласно их обычаям. И как он рассказал, так и сделал со многими перед многочисленной царской свитой. Остальных же [царь велел] гнать каждого в свое селение и убивать на глазах у родственников. Выловив и многих отравителей, царь велел их тоже убивать, ибо они также принадлежали к секте, [поклонявшейся дьяволу], дьявол заставлял их раз в год отравлять одного человека. И если те не могли отравить кого-либо постороннего, то дьявол так неволил их, что те давали смертоносную отраву кому-нибудь из своих родственников.

Были и другие обряды бесопочитания. Один бес ослеплял, другой поражал проказой тех, кто отказывался служить злу. И если злые дьяволы чародейством своим опутывали и других, то и на них обрушивали эти бедствия – слепоту и проказу. Царь хватал их и, [подвергая] страшным пыткам, истреблял в своей стране. Он искоренил в Алуанке и других вредных суеверов и разбойников, как это делает заботливый и трудолюбивый земледелец, который с нежной любовью обрабатывает свое поле, выкорчевывая терние и плевелы, чтобы засеять на нем добрые семена и размножить их, дабы получить урожай в тридцать, в шестьдесят, во сто крат (Матфей, 13, 23) больший. Тогда милостивый, щедрый и довольный Бог, взглянув на всеобъемлющую благопристойность нрава мужа сего и увидев его старания в исполнении божественной воли, раскрыл ему, где именно сокрыты несметные духовные сокровища – мощи святых мучеников Христа.

ГЛАВА XIX
ЯВЛЕНИЕ МОЩЕЙ СВЯТОГО ЗАХАРИИ – ОТЦА ИОАННА И БЛАЖЕННОГО ПАНДАЛИОНА, УВЕНЧАННОГО [ВЕНЦОМ МУЧЕНИКА] В ГОРОДЕ НИКОМИДИИ, УВЕЗЕННЫХ ОТРОКОМ ГРИГОРИСОМ В СТРАНУ ЧИЛБОВ

Много совершилось знамений и чудес в городе Цри, где находились мощи блаженных подвижников Христа. Однако никому не было известно точное местонахождение мощей святых. И хотя жители страны были язычниками, однако страдающие лихорадкой и другими недугами ходили в церковь, где лежали мощи святых, брали землю оттуда и получали полное исцеление. Но злейшая и безмолвная вера персидская всегда шла наперекор церкви Божьей. [И вот] некий перс, по религии мог, как-то вошел в церковь, где находились эти мощи, и хотел справить нужду, чтобы осквернить церковь. Но как только он развязал гачник, вывалились кишки его, и он в страшных муках испустил дух. Об этом знамении рассказал епископ гуннов Иунан, [муж] правдолюбивый, бывший в стране мазкутов, который сам был очевидцем того.

А в hАку, где находились мощи блаженных подвижников, замученных в Цри перед аргесским персом, – священника Цри и отрока – чилба, [обезглавленных, а затем перевезенных в hАку], настоятелю этой церкви Иакобу, ночью во сне явились муж в светлом образе, внушительный с виду, да еще отрок, также со светлым дивным ликом и говорят ему: «Пойди в Цри к правителю города Хочкорику, нахарару алуанскому и расскажи о видении. Мы и ему явим это же видение. Мы, святые, находимся в той церкви, извлеките нас ты да он». Но иерей не придал значения этому видению. Тогда тот же сон повторился во второй, в третий раз, а тот все не обращал никакого внимания. И тогда, его одолел страшный недуг, и он был почти при смерти. И опять явились ему те же мужи ангелоподобные, со светлыми ликами и говорят иерею: «Знаешь ли ты, почему умираешь? И он отвечает: «Нет, владыки!» А те говорят: «Потому что ты упорствовал и не поехал в Цри к Хочкорику, чтобы извлечь наши мощи оттуда. Вот почему умираешь ты!» И иерей стал молить об исцелении дабы немедленно поехать и исполнить повеление. Тогда они, прикоснувшись к нему рукою и осенив его знамением креста, приявшего животворца [Христа], тотчас же исцелили его. Исцелившись, тот поднялся и пошел в город Цри. Когда иерей нашел Хочкорика, правителя города, тот, ни о чем не расспрашивая, принял его как человека Божьего. И так как в видении иерею было сказано, что тот же сон приснится и Хочкорику, то он ничего не сказал ему. Когда они встали из-за ужина, [Иакоб] вместе с другими двумя иереями, бывшими при правителе, пошел в церковь и заснул там. А Хочкорик уснул в своем монастыре с двумя юношами. Явились Хочкорику те же мужи с дивными ликами и говорят ему: «Встань, пойди в церковь, ведь святые – там. Извлеките их ты и иерей».

Проснувшись ото сна, он подумал: «Я рано, наверно, пришел в монастырь, оттого и видение». И тут же вновь заснул. И вновь повторилось видение. Тогда говорят ему: «Мы не о том говорим, что ты рано пришел, но о том, что наши мощи находятся в церкви той, пойди с иереем и извлеки их!» Вновь проснулся он, охваченный ужасом, и все же опять сладко заснул. Тогда в третий раз пришли те же мужи светозарные, с ярко светящимися ликами и говорят: «Встань и иди в церковь, там ты увидишь яркий свет, следи за тем светом, где соберется свет – там и находятся мощи наши». Тот же сон в это самое время приснился и иерею. И вышел иерей из церкви, чтобы пойти к Хочкорику, а между тем и Хочкорик шел к нему, чтобы рассказать о видении. Встретившись, они признались [что встали и идут в монастырь] по одной и той же причине и рассказали друг другу о видении. Затем иерей Иакоб, нахарар по имени Хочкорик и другие два иерея, которые находились при горцакале, да еще двое юношей, осенив себя животворящим крестом, пошли к церкви. Вошли они в притвор церкви, где над дверьми было изображение креста. Здесь они опустились на колени, поклонились кресту, и когда подняли головы, увидели в церкви ослепительно яркий свет. Крайне изумленные, они пали ниц перед Святым Крестом и не могли поднять головы из-за новоявленного чудесного света. Они прочитали один псалом и попробовали встать, но не смогли. Прочитали второй псалом, но и на этот раз все еще не в силах были, подняться. И лишь тогда, когда прочитали третий – пришла помощь от всемогущего Бога. Будто пришел кто-то и поднял их всех. Ободренные милостью Всевышнего и осенив себя знамением Креста Господня, они пошли в церковь, наполненную ярким светом, и стали вести службу до самого утра. К рассвету весь этот свет стал собираться [снопом] на алтаре и, передвигаясь, сосредоточился на том месте, где находились всесвятые мощи блаженных мучеников Христовых. Затем свет начал тускнеть и, подобно лампаде, то вспыхивал, то угасал на том самом месте, где были святые мощи, до тех пор, пока они не заметили это место. Раскопав [землю], они нашли мощи блаженных. На куле, в котором находились мощи святых, была надпись: «Я, Григорис, привез мощи святых, блаженного Захарии – отца Иоанна и великого мученика Христова – Пандалиона, принявшего мученичество в городе Никомидии. А я умер здесь». Взяли они мощи святых, омыли, затем помазали благоухающими маслами. Запечатал Хочкорик куль своим перстнем, сел на прекрасного коня, прибыл к царю Алуанка Вачагану Благочестивому и рассказал о явлении чуда.

И боголюбивый царь, возрадовавшись великим ликованием, пребывал в молитвах и благословлял великого Бога, возносил благодарение за дары великие. Немедленно собрав епископов, монахов, пустынников, он совершил великолепную службу в память святых, щедрой рукой стал раздавать милостыню нищим, а епископов и иереев одел в пышные одеяния. Придворного же своего иерея Манасэ, мужа весьма преданного, с другими своими служителями он тотчас отправил за всесвятыми мощами мучеников. И когда подходили мощи святых, сам царь с царицей, вместе со многими служителями, со сверкающим Крестом Господним и ладаном и неисчислимой толпой народа с пышными цветами в руках, пешком вышли им навстречу и, воскуривая ладан, при посредничестве добродетельных мучеников Христа, духовными песнями благословляли и славословили Иисуса Христа – Бога истинного.

Затем [он велел] убрать разными царскими тканями раку святых и украсить ее золотом, серебром и драгоценными каменьями. Он велел также сделать деревянную складную скинию и обить ее ярко-красной кожей и белым полотном, а внутри приготовить покоище для святых и место для хранения всех книг заветов.

А Шушаник, госпожа страны Алуанк, женщина глубоко верующая и добродетельная, приказала разбить свой большой шатер из ярко-красной кожи, который в зной давал прохладу, а в дождь – защищал от влаги, над скинией святых, в виде церкви, где [во время службы] находились служители, сам царь и многие из народа. Большой шатер занавесили вокруг полотняной завесой, как стеной, куда во время службы входила царская свита, и [они все вместе] перед всесвятым крестом и блаженными мучениками Христовыми коленопреклонно молились Богу и слушали Святое Писание.

И так как [царь] всегда возил с собою мощи блаженных, он велел изготовить балдахин для святых и отделать его ярко-красной кожей и белоснежным добрым полотном. Он велел также сделать золотой крест, усыпанный драгоценными каменьями, на котором выгравировали имя царя и установили над балдахином. От имени царской короны много было подарено кресту разноцветных парчевых тканей, которые переливались [на солнце] и колыхались [на ветру]. А из царских конюшен [царь] велел отобрать белых, красивых, превосходных лошадей, тех, которые особенно нравились ему, хвосты которых он велел выкрасить в красный цвет. Он назначил также служителей для ухода за балдахином и лошадьми. Он велел кроме мощей святых, Евангелия и Ветхого завета ничего не класть под балдахин. Чтобы перевозить шатер святых, он велел также изготовить повозку и впрячь в нее белых быков. А при царском дворе содержал многих иереев, дьяконов, чтецов и псалмопевцев, которые непрестанно, денно и нощно отправляли службу во имя святых.

Когда царский лагерь передвигался, впереди выступал балдахин святых, покрытый белым полотном, с укрепленным над ним золотым крестом, увенчанным царской короной. На белых лошадях блистала разноцветная парча, отделанная красной каймой. Каждая из царских лошадей везла на спине корону. Множество служителей с крестами в руках двигалось впереди и позади балдахина с пением псалмов хором славословя единую силу Троицы. Вслед за ними двигался балдахин госпожи страны [Алуанк], а вместе с нею ее придворная свита. Когда лагерь останавливался, то сперва разбивали ярко-красный шатер святых с золотым крестом, а над ним – большой белый шатер. Прибывших затем святых вносили туда на покой с великой осторожностью под сладкое пение псалмов, при курении благоухающего ладана. И лишь после того разбивали царский шатер с необходимым убранством. Сам царь с царицей, со всем своим лагерем днем и ночью бодрствовали в молитвах и славословили святых. Поскольку у боголюбивого и благочестивого царя Вачагана не было сыновей, то он вместе с братией монахов молился Богу, дабы Он подарил ему сына. И человеколюбивый Бог, воздающий добро, внемля молитвам его, подарил ему сына. С великой радостью принял он от Бога дар этот через заступничество святых мучеников. И нарек он сына своего Пандалион, по имени [святого] Пандалиона – воина и мученика Христова, и велел воспитывать его в страхе Божьем, чтобы он всегда бодрствовал и служил всесвятым мученикам Христа.

И каждый раз, благодетельный царь, садясь обедать, повелевал поставить перед царским столом еще два больших серебряных стола полных царской еды. И царь своими руками наливал вина в большую серебряную чашу из дворцовой утвари и ставил на царский стол. У царского стола стоял дьякон и от всех кушаний, которые подавались царю, он брал и ставил на те [серебряные] столы. Когда заканчивался царский обед, дьякон брал еду и раздавал нищим.

А по воскресениям, когда собирались служить божественную службу и читать животворные слова Евангелия перед многочисленной толпой, не разрешалось приходить с пустыми руками. Сам царь также не с пустыми руками приходил приветствовать Евангелие. И в самом деле, он всегда был исполнен страха Христова и без устали постился и молился вместе с царицей и всеми придворными, неустанно совершал службу в память святых, уговаривая всех пребывать в вере Христовой, радуясь присно, он укреплялся всегда надеждой в непроходящее милосердие Христово во веки.

ГЛАВА XX
ОБРЕТЕНИЕ МОЩЕЙ БЛАЖЕННОГО ГРИГОРИСА, КАТОЛИКОСА АЛУАНКА, УВЕНЧАННОГО [ВЕНЦОМ МУЧЕНИКА] РУКОЮ ЦАРЯ МАЗКУТОВ САНЕСАНА В СТРАНЕ МАЗКУТОВ

Сильно было желание у царя Алуанка Вачагана Благочестивого обрести мощи святого отрока Григориса, ибо он знал из повествований древних историков, что святой Григорис принял мученическую смерть на поле, именуемом Ватнеан, на берегу великого моря, а затем несколькими учениками был перенесен в Амарас и погребен близ церкви, построенной Григором Великим. Однако место захоронения не было отмечено из опасения, что разбойники уничтожат мощи святого или кто-нибудь перенесет их в другое место. И так как прошло уже много лет [с тех пор], место погребения мощей святых было позабыто. Посоветовался царь со своими придворными иереями, чтобы найти способ вновь обрести [мощи] – так страстно желаемое добро. Призвал царь к себе иерея церкви того селения и спросил: «Есть ли примета на какой-нибудь могиле близ церкви, или нет?» И тот ответил: «Много могил ныне вокруг церкви, ибо из-за огромных размеров церкви основанной Григором Великим, и из-за набегов разбойников никто не мог достроить ее». И сказал царь: «Я приказываю рыть землю [у церкви]», но потом, впав в раздумье, сказал: «Быть может, из-за множества могил [мы сейчас] не найдем всесвятую могилу блаженного, и потому нам следует [пока] поститься и молиться и многими мольбами просить об этом всемилостивого Бога, помятуя о слове Господнем, что добрая просьба тотчас же исполняется щедрым Богом (1 Послание Иоанна, 5, 15).

ГЛАВА XXI
ПОСЛАНИЕ ЦАРЯ ВАЧАГАНА КО ВСЕМ ЕПИСКОПАМ И СВЯЩЕННИКАМ, ДАБЫ ИХ МОЛИТВАМИ И МОЛЬБАМИ ДАРОВАНО БЫЛО ЕМУ СОКРЫТОЕ СОКРОВИЩЕ

Тогда царь велел разослать во все концы своего владения грамоты следующего содержания: «Всем епископам, иереям, дьяконам и пустынникам и всей братии церковной – здравия! Да будет известно вам всем, что вы должны немедленно приступить к служению [святым], поститься и просить у милостивого Бога даровать нам мощи блаженного Григориса. Здравия всем!» Получив царскую грамоту, все епископы вместе со всеми священниками и дьяконами и служителями церкви своей епископии, с крестом Господним поспешно собрались в царском селе Дютакан. Царь велел также строжайше наказать тех, кто опоздает. Там они в продолжение трех дней усердно совершали службу в память святых. А во время службы царь имел обыкновение стоять на ногах, собрав вокруг всю братию церковную. Всесвятые мощи Григора и весьма славных мучениц hРипсимэ и Гайанэ находились в селе Дараhоч [¸³ñ³Ñáç], в области Арцах, куда они доставлены были иереем Маттэем, взявшим их у католикоса Армении Иоhана Мандакуни, скрепленные его же печатью. Царь отправил туда иереев, чтобы они доставили эти мощи к нему. И когда прибыли [мощи] Григора Великого вместе с [мощами] увенчанных мучениц hРипсимэ и Гайанэ к великому собору в Дютакан, навстречу им далеко за село вышел царь Вачаган вместе с христолюбивой царицей и всеми знаменитыми нахарарами. Вышли навстречу также все епископы в сопровождении множества церковнослужителей своей епископии, разделенных на хоры и группы, причем каждая группа с хоругвями святых и Евангелием, почитаемым весьма, со множеством крестов и разных изображений, сверкающих [на солнце]. Из каждого хора сильно благоухал дым ладана, непрестанно доносились духовные песни, слышны были сладкозвучные голоса псалмопевцов, благословляющих Бога, дарителя величайшей награды.

Так царь с великим ликованием вместе со всей толпой кланялся святым и сам с великим благоговением служил иерею, несшему на руках мощи святых. Так принесли мощи в покоище святых и положили рядом с блаженными Захарием и Пандалионом. И тогда добродетельный царь поверил, что найдет то, чего он искал с твердой верой, о чем просил добродетельный собор и сказал. «Я твердо знаю, что заступничеством Великого Григора Бог даст мне всесвятые мощи святого Григориса». Взял царь затем с собой весь всесвятой собор, приказал всем епископам следовать за ним вместе с иереями, дьяконами, пустынниками и всей братией церковной, со всеми служителями, сопровождать его с Евангелием и множеством крестов, с кадилами, полными курящегося в них ладана в каждой группе. Сам он находился в окружении придворных иереев и множества служителей. И хотя царь думал оставить там царицу, так как время было весеннее, и шли проливные дожди, но она не захотела оставаться, ибо загорелась желанием поскорее найти [мощи] святого и последовала за ними. Взяли они с собой [мощи] всех пяти всесвятых мучеников Христа – Григориса Великого, блаженного Захарии, всесвятого Пандалиона, знаменитых победительниц – hРипсимэ и Гайанэ, чтобы их заступничеством перед Богом Он даровал им желанное.

Обернув мощи святых в разные царские одеяния, положили их со множеством благоухающих цветов и ладаном, под обитый ярко-красной кожей и белым полотном балдахин святых, над которым возвышался золотой крест, весь усыпанный драгоценными каменьями. В [балдахин] были запряжены белые лошади с хвостами, окрашенными в пурпурный цвет, а гривы и хвосты царских коней были украшены коронами. Впереди и сзади балдахина двигалось множество служителей царского двора с крестами в руках и несмолкающим сладкоголосым пением днем и ночью славословило Бога. Сам царь шел рядом с балдахином и вместе с другими пел псалмы благословения. А хоры епископов, окруженные свитой, шли, обступив со всех четырех сторон балдахин, пели псалмы и славословили Бога единорожденного, прося об обретении желанных всем святых мощей святого Григориса. Царь Вачаган приказал, чтобы ни епископы и никто другой до вечера ничего не вкушали и только вечером подкрепились лишь небольшим куском хлеба. Так поступал и сам царь до обретения мощей святых. Иереи же царского двора постились особенно усердно и просили у благодетельного Бога [о мощах]. Некоторые из них даже вовсе ничего в рот не брали до обретения мощей святых. Денно и нощно все собравшиеся неустанно молились и громкими голосами просили о желанных всем мощах Григориса. И тогда созвал совет Благочестивый Вачаган, и нашли время удобным для поисков мощей блаженного Григориса.

В те самые дни царь отправил иерея Дараhоча Маттэ вместе с другими служителями в Соhар отслужить службу и литургию во имя святых, явленных там. И пока они стоя совершали утреннюю службу, иерей Маттэ впал в дремоту и послышался ему громкий глас, который говорил: «Вы ищете святого Григориса? [Он] на восточной стороне [церкви]». Так оно и было. Ибо разыскивая место могилы, они по ошибке [начали] копать севернее, где ничего не оказалось, и они были весьма опечалены. Но когда с Божьей помощью они стали копать на восточной стороне, то нашли всесвятые мощи блаженного, как это предвещал голос.

А когда выступил царь из села Дютакан со множеством народа, епископами, иереями, со всеми служителями, как уже было сказано, то все без исключения постились и возносили к человеколюбивому Богу молитвы и просьбы. Прибыли они в селение, называемое Аражанк, где некоему дьякону царского двора, Иовелу, перед рассветом, приснился сон, будто он с заступом на плече ищет мощи блаженного Григориса. И явился ему сам Григорис в белом облачении, в образе инока и спросил у дьякона: «Чего ты ищешь?» Тот ему говорит: «Царь и с ним все служители, и множество народа Алуанка все мы вместе ищем Григориса и никак не можем отыскать». Тогда блаженный взял дьякона за руку, наклонил его над тем местом, где находились мощи святого и сказал: «Если вы Григориса ищете – он тут», и приказал копать на том месте. Там поблизости от могилы был небольшой холм, на вершине которого был крест. Блаженный поднялся на холмик и стал рядом с крестом. А иерей по имени Натан, брат того дьякона, да еще другой иерей по имени Гедеон начали копать на том месте. Иовел же стал на колени держа перед собою куль. Обретши мощи святого, они пошли обратно с великим ликованием. Тогда тот окликнул их и говорит им:«Ребра мои и бедра тут еще, возьмите их с собой». И мы нашли то, о чем он говорил. Проснувшись ото сна [Иовел] рассказал царю свое видение. И хотя дьякон ни разу не был в Амарасе, но сказал, что узнает то место, которое указал [святой Григорис].

Весьма обрадованный царь, прежде чем отправиться самому в путь, немедленно послал в Амарас Манасэ, придворного иерея своего, и того же дьякона [Иовела]. Прибыв туда, он [дьякон], как было ему указано, показал то самое место, где находились мощи святого.

Отправившись из Аражанка святой Захария, блаженный Пандалион, весьма благопристойный Григор и весьма славные подвижницы hРипсимэ и Гайанэ вместе с царем и со всем множеством народа епископами и иереями и служителями прибыли в небольшое селение Каруэч [ø³ñáõ¿×], где совершили заутреню.

И вновь тому же дьякону Иовелу в том же месте приснились четыре инока постарше и тот же Григорис, моложе их, с внушающими страх ликами. Они стояли вокруг того места, где [в прошлый раз] им было велено копать и [вместе] пели псалмы. От страха дьякон пал ниц [перед ними]. Затем, поднявшись, он хотел что-то спросить у них, но их уже не было видно.

И когда в тот день началась всенощная, то благоверный царь неустанно, весьма усердными молитвами, [идущими] из глубины сердца, просил Бога щедрого об обретении мощей святого Григориса, осенив при этом себя знамением креста Господня.

Видение Блаженного Вачагана

В то время, когда царь сидел при всенощной, на короткий миг дремота овладела им и послышался ему голос, который говорил: «То о чем ты просишь в молитвах уже явилось там».

Узнав об этом из видения, сказал царь: «Еду в Амарас, ибо, – говорит, – должно быть он там явился кому-нибудь еще». И царь поспешно отправил в Амарас придворного иерея своего Манасэ, наказав ему. «О видении моем не говори никому ни слова и расспроси, не явилось чего-нибудь им?»

И некий пустынник, иерей Иовел, который был при царе, рассказал: «Мне приснилось, как на том самом месте, где [святой Григорис] велел дьякону Иовелу копать, забил родник, небольшой у истока, но, протекая, поток становился все обильнее. Я был изумлен, ведь прежде на этом месте не было источника, откуда же теперь взялся этот обильный ключ?»

Когда вся процессия выступила из Каруэча, из городка Амарас вышли им на встречу женщины. Как было сказано, время было весеннее и непрерывно лили проливные дожди. Под копытами многочисленных лошадей дорога стала непроходимой, и это затрудняло передвижение. Но царь сказал: «Нельзя медлить». Так сильно он жаждал поскорее увидеть вожделенное, что слез с коня, прошелся по хорам епископов и иереев, подбадривая их идти в порядке, и тихими, сладкозвучными голосами петь псалмы, славословя животворяющую Троицу. И сам с превеликим усердием служил скинии блаженных мучеников Христа. От множества разноязычных голосов служения казалось, что сама земля поет громким голосом. И от множества крестов Господних, от развевающихся разноцветных знамен, от блеска золота и серебра и сверкания драгоценных каменьев, которыми было усыпано большинство крестов, казалось, что земля окутана светлым облаком.

А балдахин святых, отделанный белым [полотном], с укрепленным над ним золотым крестом, усыпанным драгоценными каменьями, запряженный белым конем, со сверкающим венцом креста, сиял как яркая звезда [на небе], [сопровождаемый] весьма пышной славой, двигался посреди христианской процессии.

Когда боголюбивая и святая процессия подошла к селу, они встретили небольшую речку, протекающую через поселок. Через речку был перекинут мост для проезда царя. Но царь, из-за великой любви, которую он питал к святым, не захотел оставить балдахин святых и сам в царском одеянии перешел речку, идя [рядом с балдахином]. Прибыв в указанное место, царь, вместе с епископами и всем множеством народа, долгое время коленопреклонно молился о вожделенном. Разбив царский шатер на том месте, он велел всю ночь провести в молитвах. В то время в Амарасе не было епископа, и царь спросил иерея сельского монастыря и других старейшин: «Не видели ли вы знамения на этом месте?» И они рассказали то, о чем слышали от отшельника Иова.

ГЛАВА XXII
БЛАЖЕННЫЙ ОТШЕЛЬНИК ИОВ ОБРАЩАЕТ В ВЕРУ ХРИСТИАНСКУЮ ВЕЛИКИЙ ГАВАР ПАЗКАНК В АРЦАХЕ

И рассказал иерей монастыря, и говорит: «Жил на свете отшельник весьма добродетельного нрава, иерей из Веhкерта, Иов, с даром апостольским. Неверующих жителей всего великого гавара Пазканк в Арцахе, он обратил [в веру христианскую] и, приобщив к Богу, сделал их сообщниками служителей неизреченного таинства Троицы. Много раз [Иов] приходил на то место и совершал службу в память святого Григориса и много раз говорил перед народом, что в страну Алуанк явится царь верующий и будет разыскивать это место и святые мощи Григориса. И еще, как-то раз, в гости к нам пришел некий пустынник. Выйдя ему навстречу, мы приняли его как обычно принимают братьев. Омыв ноги, он перекусил немного и, поднявшись на это место, лег отдохнуть и заснул. Вдруг он пробудился ото сна, соорудил своими руками крест и установил его на этом месте, а нам он наказал, чтобы никто не смел снимать крест с этого места: «Напротив, установите здесь крест великий и каждый день, утром и вечером молитесь тут и курите ладан, ибо здесь я увидел великое видение».

Пришел в гости инок другой, и мы приказали подать ему обед, и отрок поднес ему чашу вина. Когда он обедал, в селе поднялся шум, и все мы, оставив гостя одного, пошли на крики. Встал гость, взял чашу и ушел тайком. Он продал чашу, взял деньги, поступил в школу и стал учиться на эти деньги. [Но однажды] вору, укравшему чашу, приснилось, будто возле креста того, установленного пустынником, сидит епископ в кресле, облаченный в белое одеяние, с весьма дивным видом, сам же он нагой, связанный, лежит перед ним, и тот велит пытать его да могиле святого. Проснувшись, он показал людям свое тело, которое все было в синяках от побоев и страшных пыток. И так изо дня в день тот приказывал пытать его. Чтобы избавиться от страшных мук, он отправился в святой город Иерусалим, прося исцеления от страданий.

Но и тут он вновь увидел [во сне] того же епископа, на том же самом месте еще более сурового вида, который велел пороть его еще сильнее и сказал: «Нет тебе исцеления от этих мук, разве пойдешь туда, где ты украл чашу и покаешься». Взял инок цену чаши, выехал из Иерусалима и прибыл в Амарас. Здесь он вошел в церковь, позвал иерея монастыря и, обливаясь слезами, признался в краже. С многими мольбами он вернул цену чаши и показал им то место, где стоял крест. «Вот тут, – говорит он, – в светлом одеянии, грозный видом сидел епископ». И указал он место, где была могила: «Вот тут приказывал [епископ] пороть меня». И получив избавление от мучений он ушел с миром.

И говорят, что многие, прежде бесплодные женщины села, приходя сюда на поклонение и взяв земли [с могилы], стали рожать детей. Страдающие лихорадкой и другими недугами также тотчас исцелялись, взяв земли с собой. Царь внимательно слушал все эти рассказы о знамениях.

ГЛАВА XXIII
ТАКОЕ ЖЕ ВИДЕНИЕ ХОЧКОРИКА, НЕЗАКОНОРОЖДЕННОГО СЫНА ЦАРЯ АЛУАНКА ЕСВАЛЕНА, ПОСТАВЛЕННОГО НАМЕСТНИКОМ [ТОЙ ОБЛАСТИ]. И ТОТ РАССКАЗЫВАЕТ СВОЙ СОН ЦАРЮ

Как-то в полдень муж тот, по имени Хочкорик, которому в Цри явились блаженный Захария и святой Пандалион, уснул. И приснилось ему семеро мужей в церкви, одетых в белое, в подрясниках и ризах, и спросил он у иноков: «Мужи благословенные, раз вы тут, почему же не укажете место, где находятся мощи святого Григориса? Одни говорят, что они тут, а другие – что там. И вот мы все заняты поисками и заботами». Те ответили ему хором: «Не видел ли ты какого-нибудь знамения?» Ответил он: «Нет!» Один из семерых выступил вперед и говорит: «Следуй за мной, и я покажу тебе место, где установлен Крест». И повел меня на то место, которое было указано прежде. И увидел я, как разверзлась земля и в пропасти на дне завиднелась лампада светящаяся. Раздвоенное пламя лампады тянулось вверх. И сказал он иноку, показавшему знамение. «Я пойду, расскажу царю о твоем знамении». Тот говорит: «Пойди и расскажи». И пришел тот муж [Хочкорик] во дворец, и показалось ему, что царь спит, и он не посмел разбудить его. Вернувшись оттуда к тому мужу [иноку], он говорит: «Царь спал, и я не посмел разбудить его». Все это время, пока [Хочкорик] ходил, земля оставалась разверзнутой, лампада горела, а инок стоял рядом, на том же месте. И сказал инок мужу тому: «Когда царь проснется, расскажи ему то, что увидел ты». И он хотел было стопой закрыть расщелину в земле и преградить путь свету, но схватив его за руку, Хочкорик сказал: «Не делай этого, пока и царь не увидит». Но он не послушался и ударил ногой по тому месту, и расщелины как ни бывало. И он сказал: «Когда царь проснется, расскажи о знамении, которое ты видел». Тогда, проснувшись ото сна, он пришел к царю и все это рассказал ему. Собравшийся там, [многочисленный] народ до самого утра без устали возносил молитвы и просьбы к Богу – дарителю всех благ.

На следующий день утром, перед заутреней, все вместе пришли они к чудесному кресту и разбили на том месте царский шатер, а шатер кругом завесили светлыми занавесами. Епископы с хорами своих учеников собрались за завесами. Архидьяконы держали в руках кресты, иереи – Евангелия, а другие служители с кадилами курили ладан. Со всех сторон было слышно, как все хором пели псалмы и словословили неизречимую Троицу. А добродетельный царь скинул мантию, взял в руки заступ и начал усердно копать, а царица, благодетельная и благоверная, подошла к яме и стала уносить землю в подоле своего платья. Тогда и епископы, и иереи, и нахарары, и жены их – все последовали ее примеру, и каждый из них принялся ревностно уносить землю из ямы. Но по ошибке царь начал копать в стороне, мощи же блаженного лежали восточнее.

Тогда глубокая печаль объяла царя и весь его лагерь. Некоторое время царь сидел огорченный, погруженный в великую заботу, затем ободренный истинной верой, сказал: «Безошибочны дела Спасителя всех. Даже двое, трое, собравшиеся во имя Его, немедленно находят желаемое благо (Матфей, 18, 19-20). Мольбу же столь огромного множества людей, собравшихся тут во имя Всесвятого, я знаю твердо, Он тем паче не оставит без внимания. Он не оставит нас с позором».

И велел царь принести и положить у вырытой ямы [мощи] святого Захарии, всесвятого Пандалиона, великого и весьма прославленного Григориса, вместе [с мощами] hРипсимэ и Гайанэ. Вдруг некий муж вскочил с места взял заступ и, оставив прежнюю яму, начал копать восточнее от нее и нашел всесвятую могилу блаженного. И царь, и все другие, кто был в шатре, ликовали радостно. Об обретении мощей святого известили собравшийся народ, и все огромное множество людей устремилось к мощам святого. И толпа растоптала бы завесы и шатер, но царь вышел навстречу и с трудом успокоил [народ]. А когда открыли могилу и показались мощи, распространилось необычайно сладостное благоухание, как от обильно курящегося ладана, и все на долгое время впали в забытье. Весьма изумился царь, а с ним и все кто был при нем. Все хором воздавали славу дарителю таких чудесных благ. Затем царь сел на землю у могилы святого, велел принести из драгоценной царской утвари корзину и, держа ее на коленах, с великим благоговением стал ждать. А иереи стали доставать мощи святого и класть их в корзину, которую держал царь. Рядом с мощами нашли также и две склянки, в одной из них была толика крови Захарии, а в другой – частица мощей святого Пандалиона. Затем вынесли все это [из шатра], и весь народ до самого вечера поклонялся им. Запечатав [ларчик] царским перстнем, царь велел с великой осторожностью охранять его до утра. В могиле нашли также стеклянную чашу для питья святого Григориса. Взял ее, царь и возблагодарил Бога всемогущего за то добро, которое даровал Он ему.

На следующее утро царь велел разостлать на земле свою мантию и принести золотую малазму полную сладкого вина и омыть в ней мощи [Григориса], затем разложить их на разостланной мантии и сушить на солнце.

Там некий инок из монастыря в Амарасе украл частицу от мощей. Тогда некому человеку во сне явился Григорис в славном величии своем, назвал имя инока и рассказал о краже. Царь расспросил его, тот сознался и принес ему утаенную частицу мощей. Один из камненосов стал роптать и хулить мученика Христова – Григориса и говорил: «Этот Григорис для нас стал антихристом». И тут же его настигла кара Божья. Он свалился наземь и голова его вывернулась лицом назад. Таким он оставался на протяжении многих дней, пока не пришел и не взял земли с могилы святого. [Он раскаялся], обливаясь слезами, и лишь после того получил исцеление и отпущение грехов. Тогда страх великий обьял работников и смотрителей, и они поспешно завершили постройку святой церкви [на том месте].

Здесь царь велел дать от мощей каждому епископу, чтобы те раздавали их в своих епископиях, но большую часть мощей он оставил в Амарасе. Остальное же великой осторожностью, запечатав царским перстнем, он хранил у себя, и сам служил им. Он велел над могилой святого заложить основу часовни, быстро завершить постройку и назвать ее по имени святого Григориса. Затем царь с радостным ликованием сам лично, на ногах, вместе со всеми епископами отслужил всему собору, сливая свой сладкий голос с ревностным пением псалмопевцев, благословляющих Бога. После того он вышел из лагеря, и на третью ночь, лишь только начала заниматься утренняя заря четвертого дня, они совершили чудесное и животворящее таинство Господне.

И после того весь лагерь с сонмом святых двинулся [в путь] в прежнем порядке. Так благодетельный царь Вачаган получил духовное и сверхъестественное сокровище – залог непреходящего и неисповедимого добра, великие и славные дары, какими еще не был одарен никто из его предков, из предшествующих ему царей. Таким образом, христолюбивый лагерь получил свою долю милостей Божьих, получил неизреченное приношение через царя Христоносца Вачагана, славу которого я считаю ничуть не меньшей, чем слава владыки Запада – императора Константина, или [царя] Трдата Аршакуни, добывшего спасение для Великой Армении, а также для нас, [народа] Востока. Этот блаженный [царь Вачаган] сделался вратами света богопознания и стал примером многих добродетелей. Славно и величаво выступая в этом шествии, царь возвращался так же [торжественно], как и шел [туда], он снялся с места даже более пышно и великолепно, вызывая изумление.

Царь вместе со множеством людей, подобно успокоившемуся морю, шел пешком, спокойным и медленным шагом. От сладкогласых песнопений и светозарных лучей сверкающего убранства все кругом ликовало, так что даже ангелы пели вместе с ними. Земля, казалось, обратилась в небеса. Сам царь и теперь, как тогда, [по дороге в Амарас], в неустанных трудах, [пешком] сопровождал балдахин святых через ту же речку и, [переправившись], велел остановиться. Царь и весь лагерь сели [отдохнуть]. Тут епископы благословили толпу и приказали всем расходиться по своим местам. Царь же взял с собой хоры епископов, иереев и других почтенных мужей и вместе со святыми прибыл в Каруэч на отдых. Там он выразил свое благодарение всем, поклонился и оказал им милости за то, что они охотно пришли на его зов и посодействовали ему в обретении [мощей], и сказал: «Христу – дарителю мне и вам вожделенного ходатайством святых и молитвами вашими – слава и благодарение ныне и присно». И они все дружно благословили царя, царицу и весь [царский] двор и говорят: «Всякое добро, которое ты попросишь у Бога – да воздаст Он тебе через святого Григориса, и дай Бог царствовать тебе мирно долгие годы над страной, во славу и процветание церкви изо дня в день. Дай тебе животворящий Христос и его небесный Отец, кончить земную жизнь исповедуя Христа».

И царь, взяв с собой епископосапета Шупhалишо, двинулся дальше. И когда балдахин святых приближался к какому-нибудь селу, царь сходил с лошади и пеший служил святым, пока не выходили из села, поступая не так, как поступали обычно изнеженные и надменные цари. А как воспитанный и весьма искушенный в порядках христианских, он был воздержан в наслаждениях и, совершенствуясь в непрестанных чтениях [Святого Писания], не преступал заповедей Божьих.

Когда все это произошло, весть об обретении мощей святого Григориса скоро облетела весь гавар Ути. К какому бы селению ни приближались святые, навстречу им выходили и стар и млад, мужчины и женщины, даже из далеких сел приходили с крестами и цветами, благовонным ладаном. Приходило великое множество ликующих людей, непрестанно славословля и благословляя святую Троицу.

Так они дошли до удельного села Дютакан, где и упокоили мощи, совершив торжественную службу в их память. При этом [царь] велел умастить мощи святых драгоценными и благовонными маслами.

У царя [Вачагана] была дочь по имени Хнчик (ÊÝãÇÏ), горячо любимая им, юная летами, для которой был построен дастакерт. Царь отдал ей частицу от мощей святого и в дастакерте том с [разными] почестями и с большим великолепием была отправлена служба в память святого. Он и себе взял частицу, которую вместе с кровью Захарии всегда возил при лагере. Остальные мощи с великой осторожностью он запечатал своим перстнем и велел хранить в чистой и роскошной комнате, пока закончится постройка часовни, основанная в селе Дютакан, во имя [святого] Пандалиона, чтобы затем перевезти туда [мощи] блаженного и почтить должным образом. Он поставил там [у мощей] иереев, дьяконов и множество [других] служителей, сам в год два раза по три дня подряд совершал службу в память святых, неустанно постился, молился и, [не скупясь], раздавал милостыню бедным. А тех, которым по его приказанию дали частицу от мощей святого, он обязал совершить великолепную [службу] в память святых. Нерадивым напоминал о Страшном Суде Божьем, а верующим ревностно – о несказанных наградах Его благодеяний. Вот так прославляет Господь своих святых.

ГЛАВА XXIV
ВОПРОШЕНИЕ ЦАРЯ АЛУАНКА ВАЧАГАНА УЧЕНОМУ ИЕРЕЮ МАТТЭ

Вопрошает царь: «Души, покинувшие тело, чувственны они или бесчувственны?» Или же: «Как мы, живые, можем помочь усопшим?»

Ответ: «Молясь Богу, постами, молитвами, обеднями или другими добрыми делами, совершаемыми во имя их. И, подобно Давиду, который, надев доспехи Саула, стал хромать и спотыкаться, а когда снял и сбросил с себя всю тяжесть оружия, облегчился, обрел свою естественную легкость (Царств., 17, 39), так и души. Пока они облачены в броню тела, они грузны. Но как только они сбрасывают ее, как сказано выше, становятся более зоркими и мудрыми и чувственными. Тех же, кто утверждает, что покинувшая тело душа бесчувственна, мы укоряем свидетельством Библии, которая гласит: «Моисей, раб Мой, умер» (Навин, 1, 2), но явился Моисей перед Богом, овеянный славой, а не во плоти, а Петр с вожделением просил у Бога себе местожительства там. Если бы душа пророка, покинувшая тело, была бесчувственна, как это говорят [некоторые], то как могла прийти в чувственность и так вежливо говорить с Сыном Бога? Бог говорил: «Я – Бог живых, а не мертвых» (Матфей, 22, 32).

Разве не бесчувственна мертвая плоть? А бесчувственная душа, ясно, что мертва. И еще: «Я буду охранять город сей, чтобы спасти его ради Себя и ради Давида, раба Моего» (Царств., 19, 34). Так вот, скажи, какая почесть бесчувственной душе, быть блюстителем города. Ради живой души пророка [Господь] соблаговолил поставить его блюстителем, чтобы спасти их от меча неприятеля. И апостол Павел говорит: «Лучше выйти из тела и водвориться у Христа» (Посл. к Коринф., 5, 8). То же самое говорит Отцу животворящее Слово: «[Отче!] которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою» (Иоанн, 17, 24). Теперь как могла душа бесчувственная, как ты говоришь, пребывать с Господом или видеть неизречимую славу Его? Как могла бы душа умершего богача издали, из ада, зоркими глазами видеть и узнать Авраама и Лазаря (Лука, 16, 23)? Лучше всего это объясняет истинной притчей голос Спасителя, что душа, выходящая из тела, становится более зоркой и мудрой, нежели находясь в теле. Не только души святых и праведных, но даже души грешных чувствуют и исполнены мудрости, как тот богач, который острым зрением увидел и узнал Авраама, хотя огромная пропасть лежала между ними. А истинная вера в сошествие Бога во ад для спасения [грешных] учит нас, что воистину чувственны и более мудры души, покинувшие тело. И те кто совершают память святых, почитают их души дарами и через них просят милости у Бога – щедрого дарителя, [получают] ее. Воистину, души святых могут ходатайствовать перед Богом. Он немедленно услышит их просьбы, даруя отпущение грехов.

ГЛАВА XXV
ПИСЬМО БЛАЖЕННОГО АБРАhАМА, ЕПИСКОПА МАМИКОНЕАНОВ К ВАЧАГАНУ, ЦАРЮ АЛУАНКА, ОБ УСОПШИХ

Внимай, о любезный. Если уж мы говорим о знании или незнании душ усопших, то, кто может быть глупее усопших? Однако Бог, принимающий жертвоприношения и исполняющий просьбы, внемлет молитвам живых, принимает жертвоприношения и облегчает бремя душ усопших, умерших в надежде [на Бога]. Так учит Святое Писание, где говорится, как [пророк] Илия, внимая мольбам матери, а не отрока мертвого, воскресил сына и вернул матери (3 Царств, 17, 17-23). И Господь Бог наш сжалился над вдовой и воскресил единственного сына ее (Лука, 7, 12-16). Апостол, также увидев слезы и причитание вдовиц, воскресил Тавифу и вернул ее вдовицам (Деяния апостолов, 9, 39-41).

Так вот, если молитвы родных могут воскресить из мертвых, то куда больше сила Бога! Мы должны верить, что усопшие с надеждой получат отпущение грехов, если мы живые будем просить у Бога милосердного отпущение грехов для них.

ГЛАВА XXVI
КАНОНИЧЕСКИЙ УСТАВ ВАЧАГАНА, ЦАРЯ АЛУАНКА ПРИНЯТЫЙ СОБОРОМ, СОСТОЯВШИМСЯ В АЛУЭНЕ[3]

В годы царствования Вачагана, царя Алуанка, возникало много ссор между мирянами и епископами, иереями и хореепископами[4], азатами[5] и рамиками[6]. Тогда царь пожелал созвать собор в Алуанке с участием многочисленных [представителей], тринадцатого числа месяца марери.

«Я, Вачаган царь Алуанка и Шупhалишо, архиепископ Партава, Манасэ, епископ Капалака, Иунан, епископ hАшу (гßáõ³Û), епископы Анания и Саhак, Фод, епископ Ути, Иовсэп, иерей Каланкатуйка, Маттэ, иерей Партава, Фома, иерей царского двора, Полос, иерей Гагуча, Шмавон, хореепископ Цри, Маттэ, иерей Дараhоча, Абиказ, иерей Беда, Урбатайр, иерей Манушика, иереи Иовел, Парп, Мидэ, Иакоб, азаты, наhапеты Арцаха, Бакур, наhапет Каланкатуйка[7], и многие другие, все вместе прибыли ко мне на собор, в место моего летнего пребывания Алуэн.

Мы постановили так:

1. Сельские иереи обязаны дважды в год ходить на поклон к епископу и по писаниям учиться у него духовным порядкам и, по обыкновению, полагается раз в год носить ему подарок.

2. При рукоположении в священники или дьяконы должны платить [епископу] священник четыре драма[8], дьякон – два.

3. Человек из азатов или царской крови долю за свою душу должен давать своей рукой при жизни своей – лошадь с седлом и сбруей или то, что может. Если же он не даст при жизни, то после его смерти пусть дадут родственники.

4. Прихожане птул[9] иерею [дают] в следующем порядке.

Туаник[10] – четыре грива[11] пшеницы, шесть гривов ячменя и шестнадцать паса[12] калцу[13]. Малоимущий же зерна пусть даст половину того, а вина – сколько может. Но у того, кто не имеет сада или пашни – не брать [ничего]. А если кто даст больше, тот делает добро душе своей. Как говорил Павел, кто щедро сеет, щедро и пожнет (К Галатам, 6, 7). Кто имеет овец, пусть даст одну овцу из каждого дома, три гзата[14] шерсти и головку сыра, у кого есть лошади – одного жеребца, а у кого имеется скот – телка.

5. Каждый азат или шинакан[15], или кто другой из мирян да не пропустит приношения в память усопших, а приносит в меру своих сил раз в год. Они не должны лишать усопших доли своих трудов. Если усопший имел лошадей, то из них одну, любую – отдать церкви, а если имел скот – то одного бычка, любого.

6. Если иерей монастыря или инок что-либо унесет из монастыря и если это обнаружится, следует осудить его и прогнать [из монастыря], а хостак его взять в церковь.

7. Если в [одном] монастыре много иереев, а народу [паствы] мало, и если у другого монастыря народу [паствы] много, а иереев мало, то следует взять [часть] народа оттуда, где их много и передать монастырю, где много иереев.

8. Христианина, если он поссорится и прольет кровь, привести к епископу и наказать согласно законам.

9. Иерей, который пастит большое селение, не должен иметь еще другого. Если два агарака находятся близко друг к другу, пусть имеют одного иерея. Пусть иерей имеет такую паству, какую он сможет пасти.

10. Никто не смеет взять в жены родственницу в третьем колене или жену брата.

11. Того, кто бросает жену без причины и берет [другую] жену без венчания, или того, кто обращается к волхвам, а также убийцу и беззаконника, следует связать и привести к царскому двору и осудить на смерть через пытки.

12. Если где оплакивают [покойника], то хозяина дома и гусанов[16] связать и привести к царскому двору и наказать. А домочадцы да не смеют причитать.

13. Тех, кто ест мертвечину, или ест мясо в сорокадневный пост, или трудится по воскресениям и не ходит в церковь, того да накажет иерей перед народом.

14. Тот, кто перед сорокадневным постом съест мясо в среду или пятницу, должен поститься целую неделю. А если кто придет к иерею и засвидетельствует, что тот не постился, то староста села пусть возьмет у него одного вола и передаст иерею.

15. Если кто-либо из мирян обвинит иерея или дьякона в чем-либо и они признаются, что это [обвинение] справедливо, епископ возложит на них взыскание, и пусть они покаются в обители. Но если они не сознаются в истине, а другие докажут правду, и это подтвердится, тогда наказать их и прогнать из села, как это написано в канонах. Если же грехи не подтвердятся, то приказать иерею отслужить обедню, что и послужит клятвой [его невинности].

16. Если иерея обвинят его же товарищи или ученики, люди благочестивые, иерей должен стать перед алтарем, а обвинители – перед народом. [Если обвинения подтвердятся], вывести [иерея] из [судилища] и изгнать из села. Если же [выяснится], что его товарищи и ученики руководствовались местью, и народ знал, что прежде они были в ссоре с ним, то иерей пусть отслужит обедню, а народ пусть прогонит их [клеветников] с проклятиями. Но если они признаются в том, что оклеветали [иерея], то в таком случае на них возложить покаяние, а из монастыря не прогонять. А если после того, они нанесут какой-нибудь вред, судить их согласно канонам.

17. И еще: епископы и иереи жаловались царю на азатов, что они в одном селе две-три церкви превратили в монастыри. Азаты в свою очередь высказали царю [свои] соображения. И тогда царь, епископы и азаты согласились оставить уже превращенные [в монастырь] церкви, а полагающиеся [подати] птул и hас приносить в главную церковь.

18. Азаты пусть половину десятины отдают в главную церковь, а другую половину – в свою церковь.

19. По воскресениям господин и слуга пусть ходят молиться в главную церковь, и там совершают обедню. А анашхарhики[17] за упокой души пусть отдают церкви.

20. Азаты не смеют изгнать иерея из своих дастакертов или взять иерея самовольно, без [согласия] епископа. Епископ, в свою очередь, не должен снимать или назначать иерея без [согласия] азатов. А иерей, без [позволения] епископа не должен уходить, если даже ему грозит опасность со стороны азата или прихожан.

21. Если кто-либо из азатов захочет в своей церкви соорудить алтарь или принесет мощи для хранения, или отслужит литургию, он это должен делать с разрешения епископа, по мере своих возможностей. Тот, кто это сделает с согласия [епископа], да будет он благословен. А тот, кто это сделает без согласия [епископа], да будет он отстранен от церкви и пусть принесет епископу пеню по возможности. Лишь после того как он принесет пеню установленную канонами, да получит он благословение.

Эти условия установили епископы, иереи и азаты в присутствии царя.

Устами нашими – епископов, иереев и всей церкви да будут благословенны царь и царица с чадом своим, и остальные [миряне], присутствующие на этом соборе, да будут благословенны.

К этому предписанию свои перстни приложили: полководец царский Муцик (ØáõÍÇÏ), hазарапет Мирhорик, родоначальники: Марут (سñáõÃ), Тиразд, Аспаракос, Шама, Бакур, Аратан (ИпштшЬ), Аршес, Вардан Храбрый, владетель Гардмана Хурс, Германосан, Хосгеан, наhапет Фирог и все [другие] наhапеты и азаты Алуанка. И для пущего подтверждения грамоты к ней приложен и перстень Вачагана, царя Алуанка.

ГЛАВА XXVII
ИСТОРИЯ ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНАЯ ПРО СВЯТОГО МЕСРОПА И СОРАТНИКОВ ЕГО

После мученической кончины Григориса, католикоса Алуанка, варварские племена Восточного края вновь погрузились в идолопоклонство и, совершая поклонение в капищах, начали гонения против христиан. Один из прежних вардапетов попечением Святого Духа создал алфавиты [письмена] для трех народов – армян, алуанцев и иверов. После того отправился он в святой Иерусалим на паломничество. Оттуда он вернулся со своими учениками, имея при себе позолоченный серебряный крест, в который помещена была частица креста Господня.

Вернувшись в Армению, он отправился в Восточный край, в гавар Ути. Здесь они стали жить близ местечка Гис, на болотистом, сплошь покрытом мхом месте. Он возобновил и укрепил веру христианскую, распространив проповедование Евангелия в гаваре Ути, в Алуанке, в Лпинке, в Каспии, до ворот Чора, а также среди других племен, плененных [в свое время] Александром Македонским, который привел и поселил их близ великой Кавказской горы, – гаргаров и камичиков-ефталитов. Обратил их в веру [христианскую], обучил порядкам богопочитания, которому они были обучены прежде, но к тому времени позабыли.

В то же время он стал превосходным проповедником и апостолом для диких племен горцев, живущих у подножья гор, которым он на их же языке объяснял и знакомил [со Святым Писанием]. Вернувшись оттуда, он пришел и стал жить на болотах, скрываясь от угроз лютых князей. Отсюда, где он жил тайно и безопасно, день за днем он укреплял Божью церковь. Однако дух заблуждения подстрекал умы озверелых насильников, которые в ярости торопились погубить их. А блаженный Маштоц, предупрежденный Святым Духом, поспешно вырыл яму, взял божественное сокровище, т. е. [частицу] креста Господня и, вложив в ларчик, закрыл в подземном покоище.

Затем, вместе с преданными и единоверными учениками [Маштоц] предался молитвам и мольбам, после чего они разделились на две группы: одна из них решила пойти в гавары, и, пройдя через многие земли, проповедовала веру [христианскую]. Но сонм, оставшийся при покоище креста, спустя некоторое время, удостоился венца мученичества. И на месте их мученичества явились светлые знамения и изумительные чудеса. Неверные, увидя [эти знамения], повторяющиеся много раз, и узнав, что это знамения от Бога великого, все уверовали [в Бога] и все вместе приняли крещение.

Один из новообращенных, много раз видевший эти знамения, построил глинобитную квадратную часовню над подземным покоищем Креста и из досок приготовив раку, собрал в ней мощи [мучеников] и, дав себе обет, ежегодно служил поминовение. Многие [больные] получали исцеление и еще больше покорялись и укреплялись в вере. Там, над покоищем Креста, основали церковь Божью, которую сейчас называют Старой Церковью местечка Гис.

Впоследствии, спустя длительное время, один из знатных людей – князь Вараз-Перож из рода Араншаhиков – решил обновить Старую Церковь, но не мог сломать кирпичную кладку вершины купола, ибо под ним покоились Крест Господен и мощи мучеников.

ГЛАВА XXVIII
ПОВЕСТВОВАНИЕ ОБ УЧЕНИКАХ СВЯТОГО МАШТОЦА, ИЗЛОЖЕННОЕ НИЖЕ

После [смерти] Маштоца, спустя некоторое время, его ученики, находящиеся в пределах гаваров Алуанка, внушением Святого Духа собрались вместе и стали советоваться, желая поскорее совершать добрые дела. «Что же нам делать, – говорили они, – когда тот, кто был причиной нашего просвещения, почил во Христе? Вот мы остались сиротами после него, так давайте, братия, пойдем в божественный город Иерусалим и там попросим нам предводителя. Ведь начальное просвещение страны Восточной совершилось рукой святого Елиша из Иерусалима». И тогда, разделившись на три группы, они двинулись в путь и, выйдя из пределов Алуанка, пришли к границам Сирии. Продолжая путь они достигли города Иерусалима.

Войдя в богообитаемую церковь, они поклонились всеживотворящему древу жизни. Здесь они весьма обрадовались, встретившись с hайрапетом, украшенным божественным сиянием, обменялись приветствиями и смиренным лобзанием с клириками церкви и были [сердечно] приняты ими. Они рассказали святому hайрапету подробно о всех делах и стараниях святого Маштоца, о тех чудесах, благодаря которым он обратил варваров на истинный [путь]. Выслушав их, те приняли их с великой радостью и оказали им большие почести. Много дней пробыли они там и присоединили к себе троих мужей – боголюбивых священников, среди которых первым был Атанасиос. Просьбами убедительными они уговорили их пойти с ними, чтобы дать им духовное предводительство в своей стране. Исполнив обет поклонения [святым местам], они с блаженными лобзаниями пали в ноги святому патриарху. По приказанию [патриарха] снарядили их в путь, положив с ними золотую и серебряную утварь и много реликвий из всех святынь Божьих. Так, простившись с ними, с радостным ликованием они вместе со священниками двинулись в путь и на седьмую неделю Пасхи в святой сорокадневный пост добрались до гавара Мец Куэнк, что в покрытом лесами и глубокими ущельями крае Арцах. Здесь, в ущелье, по которому проходила дорога, они разделились на две группы. Одна группа осталась на северной стороне [ущелья] в местечке, названном Астлаблур, а другая – двинулась к югу и, переправившись на другой берег реки Трту, остановилась в покрытой лесом долине называемой Члах, ибо они обещали друг другу на этом месте отпраздновать святейшую Пасху.

ГЛАВА XXIX
ВТОРЖЕНИЕ СЕВЕРНЫХ [ПЛЕМЕН] ВО ВСЕ ПРЕДЕЛЫ АЛУАНКА, АРМЕНИИ И ИВЕРИИ И МУЧЕНИЧЕСТВО УЧЕНИКОВ СВЯТОГО МЕСРОПА

В то самое время царь росмосоков, собрав свои войска, вместе с полком Тобельским, присоединив также войска гуннов, перешел реку Куру, развернулся в гаваре Ути и расположил свой лагерь близ города Халхал. Здесь он избрал трех полководцев и поставил их начальниками над большим войском. Начальство над всеми одиннадцатью отрядами своих войск он передал им и приказал вторгнуться в пределы Алуанка, Армении и Иверии и опустошить их. Третья группа войск вторглась в гавар Арцах в начале Пасхи и стала грабить Мец Куэнк.

Услышав об этом набеге разбойников, расположившиеся в Члахе иерусалимцы были объяты великим страхом. Собрав поспешно в одно место все мощи, они поместили их в две серебряные корзины и закопали. Но тут со всех сторон стали доноситься до них ужасные роковые крики, которые подобно проливному дождю, привели их в безнадежное отчаяние. Подобно морским волнам, они [неприятельские воины] вскоре захлестнули Астлаблур. Не подозревая ничего, в этот нежданный час, они шли прямо навстречу беспощадно истребляющему мечу. Была разграблена утварь золотая и серебряная, а мощи святых разбросаны тут и там по всему холму. Главный священник, блаженный Атанас, тут же был замучен, а остальных, захватив в плен, держали под стражей.

Среди них была и женщина одна по имени Тагуhи из села Багинк гавара Ути, из коренных азатов страны, весьма знатная, примкнувшая к иерусалимцам. Полководец гуннов, увидев ее среди пленных, воспылал к ней преступной дьявольской страстью, ибо она была весьма красива. Желая взять ее себе в жены, он приказал отнестись к ней с почтением. [Гунны], окончив в этот день обычные набеги, привезли к [холму] награбленную во всем гаваре добычу и пленников. Многих пленных убили, а остальных угнали на холм Астлаблур. Среди пленных находились два священника, сподвижники мученика Атанасиоса.

В ту ночь великий полководец гуннов со всем своим войском остановился там [на Астлаблуре]. Вечером того дня военачальник Тобельского полка приказал привести к себе блаженную Тагуhи, чтобы утолить свое сладострастное желание. Она же, вооружившись силой Господней, отвергала его, не соглашалась, поносила и даже насмехалась над наглым варваром. «Не дай Бог мне, – говорила она, – отдать свое скромное целомудрие свиньям и псам – язычникам или от страха перед мучениями, испугавшись до смерти, обменять на суетную жизнь жизнь непреходящую». И подняла она руки к Богу со словами: «Господь Сил и Царь царей, не позорь меня, уповавшую на Тебя, сохрани меня чистой и непорочной в надвигающейся опасности. Как даровал Ты мне рождение из купели света и обновления, чем я познала Тебя, сделай же так, чтобы и теперь благодаря вере и святости я оставалась чистой от грехов. Яви мне свет истины Твоей в сердцах этих бесчувственных варваров, чтобы и они одного Тебя познали истинным Богом».

Когда беззаконники услышали это – среди них был переводчик, – пошли и рассказали об этом своему князю. Тогда насильник, разъяренный яростью подобно рассвирепевшему рычащему зверю хищному, повелел: «Если она не придет [добровольно] с почестями, то убейте ее жестокими пытками». Придя к ней, слуги стали принуждать ее исполнить желание князя. И когда им не удалось уговорить непреклонную Тагуhи, связали ей руки сзади, потащили за волосы, били по лицу терновником истерзали все тело святой и отрубили мечом голову блаженной. Эта ее битва [с беззаконниками] была схожа с битвой святой мученицы hРипсимэ, ибо, победив с помощью Божьей, великая Тагуhи также была увенчана неувядаемым венцом Христовым.

После этого, в ту саму ночь, когда князь иноплеменников пировал со своими воинами, в ту бессонную ночь, когда они прохаживались радостно, веселились и забавлялись, внезапно явилось им дивное знамение от Господа. Все они ясно увидели, как яркий свет пал на то место, где была замучена святая Тагуhи, а клочья ее платья разбросанные и разнесенные [ветром] по лесу, замерцали как звезды. И долго еще свет, явившийся в том месте подобно звездам, сиял над святыми мучениками. Множество людей увидело это, и с тех пор до наших дней место это было названо Астлаблуром. Увидев эти благовественные чудеса, князь был весьма изумлен и впал в сильное смятение. Он велел привести к себе священников Господа и, узнав от них стезю спасения, поверил в живого Бога. И приказал он собрать мощи святых, завернуть в чистое льняное полотно и захоронить с благословением на том холме. Затем они пожертвовали овец и коз и пышно отпраздновали праздник Господний, совершая память замученных ими святых.

ГЛАВА XXX
УВЕРОВАНИЕ ВЕЛИКОГО ПОЛКОВОДЦА ТОБЕЛЬЦЕВ В ХРИСТА, ЧТО ОН ЕСТЬ БОГ, И О МУЧЕНИЧЕСТВЕ ЕГО ВМЕСТЕ С СЫНОВЬЯМИ, ВОИНАМИ И СОНМОМ СВЯЩЕННИКОВ ОТ РУКИ СВОЕГО ЖЕ ЦАРЯ В СТРАНЕ АЛУАНК

Когда свет истины достиг сердца приближенного к Богу князя Теофила, он велел распустить пленных, сам же утром в день Пасхи со святыми священниками и многими другими верующими и Агистросским полком двинулся в путь. Прибыл он в гавар Ути и разбил свой лагерь на берегу Куры, близ гавани у моста Зомакатак. Между тем великий царь росмосоков со всем своим войском вернулся после набегов с многочисленными пленными и несметной добычей, переправился к тому времени через Куру с восточной стороны и разбил лагерь напротив, на другом берегу. Дьявольски исступленно он приказал принести жертву своим богам, как в дни празднеств в капищах. Увидев это, украшенный Христом Теофил и полк Агистросский в свою очередь согласно правилам христианской веры, с благословения святых священников, принесли жертвы Богу, а свои знамена украсили изображением креста. Тогда огорченный и раздраженный дэвами царь варваров, свирепый и беззаконный, велел позвать к себе святого полководца Теофила вместе с тридцатью другими мужами. И стал он говорить с ним сперва ласково, а потом разгневанно и сказал: «Был ты любим в нашем царстве и, побеждая доблестью своей, был весьма чтим мною, за что и предпочтен всем остальным и прославлен, имея начальство над третьей частью войска моего. Зачем же ты оставил благородных богов своего народа, которые дали нам победу в этих набегах? [Зачем] ты восстал со своими воинами против меня и теперь поклоняешься Богу, которого мы не знаем? За это, если ты не принесешь жертву нашим богам, то будешь казнен, а с тобой и твои воины».

Ответил исповедник Христа, храбрый полководец Теофил царю: «Мудрость человеческой жизни есть дитя добродетели. А добродетель с добрыми делами – мать богопочитания. И вот, если ради умножения славы, Христово рождество слилось с нашим существом, и мы благодаря свету познали Бога творцом небес и земли, единосущую святую Троицу, которая по благости своей пожелала освободить нас от вредного [поклонения] гнусным идолам, то неужто ты можешь запретить нам небесную благодать, или ты хочешь сравнить вашу мимолетную почесть с божественной почестью? Или ты думаешь устрашить нас своими угрозами, чтобы мы, оставив Бога, выбрали преходящую жизнь и служили немым идолам?» Тогда рассвирепел, зарычал царь и велел немедленно пытать до смерти святого полководца Теофила с его тридцатью сподвижниками и святыми священниками, которые мужественно перенесли эту битву на поприще подвижничества и добрым мученичеством своим приняли венец победителя. Так, святой исповедник Теофил вместе с сонмом священников и тридцатью воинами перенеслись в небесную обитель.

Увидев это, блаженные Мовсэс и Анерологис, сыновья святого полководца Теофила, Агистросский полк и остальные, обратившиеся [в христианство], бросились к своим коням, чтобы спастить бегством от беззаконника – царя, считая за лучшее быть преследуемым ради Христа, нежели жить нечестивой и преходящей жизнью. [Они] предпочли поругание ради Христа отцовским сокровищам. И двинулись они к югу и добрались до высокой вершины больших гор, которые окружали многие гавары страны.

Тогда по приказу безжалостного царя от войска гуннов отделились отряды воинов и погнались за беглецами. Догнав [и окружив] их на вершине горы, они старались всякими уговорами [вновь] склонить их к поклонению идолам и повиновению царю. Но убедить их им не удалось, и на том же месте они предали их мечу. Так закончили свой путь [земной] святой Мовсэс, с блаженным братом, вместе со всем христолюбивым Агистросским полком. Приняв от Христа венец мучеников, они засияли немеркнущим светом с севера, обретя бессмертную обитель со всеми святыми. Аминь.

Завершилась первая книга Истории страны Алуанк.

[К общему Оглавлению] | [Библиотека «Вехи»]

[КНИГА ПЕРВАЯ] | [КНИГА ВТОРАЯ] | [КНИГА ТРЕТЬЯ]
© 2002, Библиотека «Вехи»

---

[1] Публикуется в новом русском переводе Ш.В.Смбатяна. Мовсэс Каланкатуаци, «История страны Алуанк», Изд. Института древних рукописей им. Маштоца «Матенадаран», Ереван, 1984. Первый русский перевод – К.Патканов [Патканян], «История агван», С.-Пб., 1861

[2] Нахарар (из парф.) – крупный феодал. Первоначально (в др.-арм. переводе Библии и в отдельных случаях у армянских историков V в.) нахарар имел в армянском языке только значение «правитель», «областеначальник»; параллельно с развитием феодализма в Армении он постепенно приобретает значение «феодал», «князь», а нахарарутюн – «феодальная знать» в целом. Нахарар употреблялся также в значении нахапет (см.), тэр (см.), ишхан (см.), то есть как главы феодального рода, так и правителя области, княжества. (См.: Периханян А., Древнеармянские востаники. ВДИ. М., 1956, 2, с. 49-52; Костанян С., О термине «нахарар», ИФЖ. Ер., 1973, 3, с. 160, на арм. яз.).

[3] Собор в Алуэне - точная дата созыва Алуэнского собора не указывается в армянской историографии. В научной литературе собор датируется 488 г. Это мнение разделяет большинство ученых - К. Патканян, М. Орманян, С. Еремян и др. <...>

Каноны, утвержденные собором в Алуэне, отражают социально-экономическое и правовое состояние средневековой Армении, в частности, Северо-Восточного края -Алуанка, а также отношения между церковью и паствой. Они дошли до нас также в составе "Свода канонов армянской церкви", как отдельная группа под заглавием "Каноны царя Алуанка Вачагана" <...>.

[4] Хореепископ - в восточных церквах хореепископами назывались епископы сел и гаваров. До середины IV в. хореепископов было довольно много, и они обладали полным статусом епископа. В дальнейшем их права постепенно урезываются и в конце концов они полностью подчиняются городским епископам. Институт хореепископов к VI в. уже был упразднен.

[5] Азаты - низшее дворянское сословие. В армянских источниках они всегда упоминаются после нахараров - крупных феодалов. Это свободные от податей вассалы крупных феодалов, самостоятельное сословие населения Армении. Слово азат заимствовано из пехл. azat, перс. azad. Я. Манандян считает верным мнение Н. Эмина, И. Карста и И. Джавахова о том, что в Армении азатами назывались мелкие феодалы. Однако Я. Манандян отмечает, что этот термин, помимо обычного значения, имел и более широкое значение и охватывал всех феодалов вообще. <...>

[6] Рамики - низшее сословие, основной производящий слой народа. По Г. Гюбшману, слово <...> восходит к парф. ramok, которое соответствует новоперс. ram, rama, что следует переводить <...> низший социальный слой населения в смысле толпа масса. Рамиками назывались вообще простолюдины - как шинаканы, так и городское население - ремесленники, т. е. все те, кто не принадлежал к сословиям азатов-дворянства или духовенства.

[7] Это первое упоминание о селе Каланкатуйк в "Истории страны Алуанк", находившегося на расстоянии 9 фарсахов (приблизительно 52 км) от современного села Барда, на берегу реки Трту. Каланкатуйк соответствует Каланкатусу - Qalgatus, или Qalangatus, упомянутому Истахри. <...> Согласно Маркварту, Qalangatus лежал на пути из Двина в Партав и дальше, на берегу реки Трту, недалеко от села Дютакан <...>.

[8] Драм -денежная единица, пехп. dram, перс, direm, заимствован из греческого. Мера веса в древней Греции = 3,4 грамма. Согласно Анании Шира-каци, драм-четвертая часть сатера, или 1/80 часть литра.

[9] Птул -десятина из земледельческих продуктов - плоды и злаки, а hас -налог из продуктов животноводства и жертв, приносимых богу. "И возьми грудь от овна вручения, который для Аарона, и принеси ее, потрясая пред лицем Господним; и это будет твоя доля. И освяти грудь приношения, которая потрясаема была, и плечо возношения, которое было возносимо, от овна вручения, который для Аарона и для сынов его" (Исход, 29,26,27).

[10] Туаник - по Н. Адонцу, зажиточный крестьянин, заимствован (так у автора: прим. ред. - И. К.) из пехл. tuanik, перс, tuvana - сильный, мощный, корень zend.tau

[11] Грив - мера сыпучих. Согласно подсчетам Я. Манандяна, грив равен 9,726 граммам.

[12] Пас - мера жидкостей. Засвидетельствован в армянских нарративных и эпиграфических источниках. Размер паса установлен С. Авакяном. По его расчетам, 1 пас равен 10 ксестам. Как полагает Я. Манандян, 1 ксест равен 532 г. <...>. Следовательно, 1 пас равен приблизительно 5,5 литра<...>.

[13] <...> сок виноградный.

[14] Гзат - вообще шерсть, мех, от сирийского gezzeda. Из данного контекста следует, что гзат означал определенное количество шерсти, вес которого не установлен.

[15] Шинаканы - основное крестьянское население средневековой Армении, платящее феодалам подати, от которых были свободны привилегированные феодальные сословия - азаты и духовенство. <...>

[16] <...> народный певец, сказитель. Гусаны в древней Армении, переходя из одного района в другой, под аккомпанемент различных музыкальных инструментов пересказывали легенды и предания, песни и поэмы, иногда и свои собственные произведения. <...>

[17] <...> анашхарhик- здесь означает пришелец, чужестранец, то есть поселившийся где-либо, пришелец из других мест. Слово это засвидетельствовано и у других армянских авторов - Агафангела, Елишэ. Разгневанный отказом Григора (будущего армянского католикоса), преподнести венок из цветов языческой богине АнаМит, царь Трдат говорит ему: "Ты муж чужестранец и анашхарпик, пришел, примкнул к нам..." (см. Агафангел, § 50). Ч. Довеет перевел: stranger - в смысле чужестранец. <...>