[Исторический раздел] |  [Оглавление] | [Библиотека «Вехи»]

ИСТОРИЯ

ИМПЕРАТОРА ИРАКЛА

сочинение

ЕПИСКОПА СЕБЕОСА

ПИСАТЕЛЯ VII ВЕКА.

 

______

 

ОТДЕЛ III.

Глава III

Поход Вахрама против Хозроя; два письма к Мушегу; верность Мушега Хозрою; заговор Мушега — умертвить его; донос его с греческими князьями императору; неудовольствие на то императора; письма к ним и к Хозрою; распущение греческих войск; призвание Мушега императором ко двору.

После смерти Хозроя, сына Каватова, воцарился над Персиею сын его, Ормизд. Мать его Каен, жена Хозроя отца его, была дочь хагана, великого царя тетальского[1]. С отцовской стороны он был происхождения знатного, но гораздо знатнее и зверонравнее он был с матерней стороны. Он истребил в Персии всех вельмож из древних, столбовых родов. Он умертвил великого аспарапета Парфянина Пахлава, (происходившего из рода) сына преступника Анака[2]. Его (т.е. сына Анакова) спасли воспитатели его из хищных рук царя армянского Хозроя, и скрылись при царском дворе в странах персидских. Одарил его царь (Ардашир-Бабеган) дарами, обещанными отцу его, Анаку; самого спасшегося парфянина Пахлава венчал короной, и сделал он вторым в царстве своем.

У этого спарапета[i]  было два сына: одного звали — Вндо, другого — Встам. Они в это время собирали войска Армении. Собрав сколько их было под рукою, около 15 тысяч — подразделенных на сотни, тысячи, полки со знаменами их, они прошли в порядке, каждый отряд под предводительством своего нахарара. Все эти вооруженные, отборные ратники, пылавшие храбростью, как огонь, ничего не боялись и ни перед кем не обращали тыла: вид львов — вид их. Легкость ног их подобна была легкости серн, быстро бегущих по полям; внимательные и совершенно подчиненные они отправились в путь. Но покланяющийся Михру[ii] мятежник, собрав войска свои, слонов и все сокровища царские, и пустившись в путь, достиг Атрпатакана. Они (т. е. обе стороны) расположились лагерями недалеко друг от друга в области Варарат[3]. Пишет Вахрам к Мушегу и к другим армянским вельможам грамоту следующего содержания: «я полагал, что при войне моей с вашими неприятелями, и вы с вашей стороны придете ко мне на помощь, чтоб мне с вами с общего нашего согласия прекратить всемирную кару — дом Сассанидов. А вы вот собрались, и идете на меня войной, оказывая тем ему помощь. Я не страшусь этих собравшихся старшин греческих, идущих на меня. Но вы, армяне, как не во время показываете свою любовь к правителям. Не дом ли Сассанидов прекратил существование царства вашего и страны вашей? Так почему же отцы ваши восставали против них, освобождались от их рабства, и до наших времен воевали за отечество свое? и вот он устремился, и идет на меня, чтоб уничтожить все труды ваши. Если победит Хозрой, то они оба[iii], соединившись вместе, истребят вас. Но если угодно вам отделиться от них, соединитесь со мной, и дайте мне руку помощи. Если я одержу победу, то клянусь великим богом Арамаздом, господом — солнцем, луной, огнем, водой, михром и всеми богами, что дам вам царство армянское. Изберите себе царем кого хотите. Предоставляю вам всю страну армянскую до Капкоха и ворот агванских; со стороны Сирии до Аруастана, Мрцуин, Нор-Ширакан до пределов таджиков, ибо все это принадлежало вам при предках ваших; на запад до Кессарии Кападокийской. Да не посмею я перейти Арасп[iv], и сокровища страны арийской почту достаточными для себя и для вас. И будут они вам достаточны, пока утвердится царство ваше». И по их обыкновению в конверте вместе с грамотой была запечатана соль[4]. Получив грамоту, и прочитав ее; они не сделали ему никакого ответа. Многим и не говорили, ибо боялись их несогласий. Он пишет к ним вторично другое письмо: «я к вам писал, чтоб вы отстали от них, считая страну мою и все сокровища царства моего достаточными для меня и для вас. Следовательно вы не желаете; ибо вы не дали ответа на мое письмо[5]. Но завтра я заставлю вас раскаяться в том, что вы пребываете с Сассаном[v]. Покажу вам вооруженных слонов, а над ними храбрых, вооруженных воинов, которые одождят вас бросанием из рук железных стрел, и копьями из раскаленной стали[vi] и дротиками из мощных луков; коней арабских, быстрых; топоры, мечи, копья, палаши, удары — сколько их достаточно для Хозроя и вас».

Мушег ответствовал ему: «человеколюбие Божие дало это, кому было угодно; но ты должен укорять себя, а не нас. Я тебя почитаю теперь за мужа хвастливого[vii], который не на Бога надеется, а на свою храбрость и на силу слонов. Я же тебе говорю: завтра тебя окружит бой храбрых, если Богу будет угодно, и разразится над тобою и над множеством слонов твоих, страшным образом[viii], как облака небесные. Сильно прогремит свыше, ударит молния и нападут на тебя вооруженные на белых конях с сильными копьями, и пройдут через полчища твои, как молния через зеленый лес, когда она падая сушит и опаляет его, и сожигает хворост на полях[ix]. Если угодно будет Богу, порыв ветра унесет войска твои, как пыль, и сокровища царские пойдут в царскую казну». Вместе с ними (армянами) были те Вндо и Встам, о которых мы выше упомянули и около 8,000 персидских всадников. На другой день утром, чуть показалось солнце, они устроились в ряды, и грянули друг на друга битвой. Страшны были натиск и смешение, и бой был ужасный. Бились с утра до вечера и устали обе стороны в битве. Так велика была резня, что сильные потоки крови орошали всю землю; и Вахрам не мог удержаться: войско мятежника обратилось в бегство от войск греческих, которые преследовали их до позднего вечера; поражали и рассеивали их по полям и дорогам. Многих умерщвляли мечами своими, многих же, взяв в плен и связав им руки на спине, привели и поставили перед царем.

Множество слонов, не покоряясь и не слушая понуждения, ушло в сторону. Ратники из нахарарских дружин, пустившись за ними, кололи снизу вооруженных всадников, находившихся на хребтах слонов, бесстрашно, безбоязненно бились с ними, и убили множество слонов и сидящих на них. В то же время они насильственно воротили слоновожатых с толпою слонов, и повели пред царя. Оттуда устремились на лагерь Вахрама: в палатке находились сокровища царские; бесчисленно и безмерно было количество всех сокровищ государста. Храбрые все взяли в добычу. Они своими мечами изрубили в куски множество золотых престолов, украшенных великолепно и с великим искусством; а сами, навалив все бремя на фаланги верблюдов и лошаков, возвратились назад. Все исполнились огромной и богатой добычей. И персидское войско немало собрало из рассеянных сокровищ, и доставило все в царскую казну. Вследствие этой победы возвысился в тот день царь Хозрой над всеми врагами своими, и утвердилось царство его. Он приказал бросить на попранье под ноги слонов всех захваченных всадников и ездоков на слонах, наперед обнажив их и привязав им руки к плечам[6].

Нигде не могли отыскать следов Вахрама. Он спасся бегством, и бросился в Бахль-Шахастан, где по распоряжению Хозроя был убит ими же[x].

Чрез несколько дней после этой великой битвы, царь Хозрой сидел в ставке своей; войско персидское поместилось вокруг него, а греческое войско исполнененное изобилием огромной добычи, расположилось поодаль на значительном расстоянии[xi]. Перед царем стояли все знатные вельможи его. Царь стал говорить и сказал: «есть ли такой царь в мире, который, имея возможность схватить другого царя, опустошителя царства своего, не убил его, и не истребил всех мужчин царства его, но усыновил его; венчал его короной, и украсил его порфирой; отразил врагов его, и утвердил его на престоле царском, и дав ему сокровища из дворца своего, отпустил его добром идти своим путем? Вот какими дарами одарил меня Маврикий, отец мой, какими никто из людей не одарял своего любезнейшего сына». Некоторые из вельмож отвечали так: «век живи, царь! мы не знаем надо ли благодарить его или нет. Всякое государство держится казной, а они разграбили все сокровища (нашего) государства». Отвечал царь и сказал им: «я вытяну из ребр их сокровища царства моего со всеми их собранными богатствами, ибо все это мое[xii]. Но меня беспокоит то, что спасся и ушел тот царененавистник (т. е. Вахрам). Он человек храбрый и вторично наберет новое войско из храбрых народов востока». Отвечают ему и говорят: «они[xiii] спасли того царененавистника, ибо мы собственными глазами нашими видели, как взял его Мушег Мамиконьян, дал ему коня, оружие, и отпустил его». Так говорили они, потому что желали ему зла. Видя его мужественные подвиги устрашились сердца их, и удалились от него[xiv]. Не поразмыслил царь как было дело; ибо он еще был незрелым мальчиком. Он не обратил внимание на могущее произойти неудовольствие в (греческом) войске, а поверил тем ложным наветам. Он сказал: «приведите сюда Мушега, свяжите ему руки и ноги, пока я дам о нем знать императору».

В то же время приказывает писать к нему записку, и отправляет одного из скороходов своих к Мушегу:  «приходи поспешно, ибо есть дело первой важности». Сам же приказал пуштипанам своим: «будьте готовы. Когда он придет, и я вам махну рукой, схватите его неожиданно сзади за руки, и свяжите его. Но будьте осторожны: он человек — храбрый — а то или сам умрет, или меня убьет. Если он умрет, я за него должен буду отвечать императору». То же приказание он дал привратникам, и сказал: «Будьте осторожны. Когда Мушег придет к дверям моего шатра, снимите с него пояс и меч его, и скажите ему, что нет обыкновения с оружием предстать пред государя».

В то время как Мушег проиводил счисление между своим войском, чтобы узнать число живых и мертвых, павших в битве, — пришел и предстал пред ним скороход, и сказав ему приветствие, подал бумагу. Мушег взял бумагу спросил его: «все ли цело и благополучно». Отвечал скороход: «все в целости и в мире, а больше я ничего не знаю. Только мне приказано поспешно призвать тебя». Он немедленно вооружился, как будто к битве, ибо думал: «может быть дело идет о сражении, или будет какая-нибудь награда за труды».

Он взял с собой 2,000 мужей вооруженных из свободных и несвободных, которых он почитал достойными награды и за искусных всадников.

Об нем было написано и к Иоанну-Патрику, чтоб он отпустил его; и тот дал ему приказание идти туда в полном вооружении. Мушег приказал всем и каждому надеть вооружение; вооружился и сам. Снарядились и ушли.

Когда они вошли в лагерь и приблизились к царскому Машкаперчану, вышло к ним повеление — идти не со всей толпой, а оставив ее поодаль, а ему Мушегу с немногими мужами предстать пред царя. Он не согласился идти таким образом, а со всем отрядом своим приблизился к дверям царского шатра, вокруг которого стояло вооруженное войско персидское. Сошедши с коней, Мушег с 50 мужами вошел в двери палатки. Остальное войско стояло на конях в полном вооружении. Устрашился царь и все его воинство, и хотел скрыть коварство свое. Когда Мушег приблизился к дверям палатки, подошли привратники и сказали ему: «сними пояс и меч свой с поясницы своей, и сложи с себя вооружение, ибо нет обыкновения таким образом идти к царю».

Тогда подозрение вкралось в сердце Мушега, и он приготовился и дал нужные приказания на случай нападения. Он отвечал привратникам и говорил: «с малолетства моего я воспитывался вместе с царями[7] — как предки и деды мои, и теперь пришел я ко двору царскому, как на торжество. Я ли сложу с себя вооружение свое? и я ли должен снять с себя пояс и кушак мой, которые я не снимал никогда и у себя дома, во время веселия? Мне ли не знать о коварстве персов?»

В то же время он приказал одному из отроков своих призвать войско на помощь, а сам поворотился, чтоб уйти. Сведал царь, что не согласился Мушег войти без оружия, а воротился назад. Тогда начал царь скрывать коварство свое, и говорил: «оставим это намерение, пусть придет, как ему угодно». Он был отроком, и сила войска его скудна и малочисленна. Тогда призвали Мушега и сказали: «приказано войти, как тебе будет угодно». Он воротился, говоря: «увидим какое добро задумал дать мне царь царей?»

Он вошел к царю в шатер с семью мужами, пал ниц, поцеловал землю, и встал. Царь не протянул ему руки своей, как вчера и третьего дня, чтобы принять его и приветствовать, а стоял не говоря ни слова; и все стояли там в упорном молчании... Испугался и устрашился царь: он не мог дать приказания, которое он задумал, и от страха не мог вымолвить ни слова[xv].

Мушег снова поспешно вышел из палатки. Ему подвели коня: он сел и уехал. Увидя то, царь сильно испугался и хотел скрыть свой поступок. Он сошел с престола, пошел к дверям шатра, вышел на двор, и послал за ним одного из главных вельмож. Он отправил к нему запечатанную соль, означавшую клятву, и приглашал его, чтоб «ты воротился с почестью и уважением и не подумал бы, что здесь кроется что-нибудь иное».

Тот не согласился, и пошел своей дорогой. А между тем он думал как бы в 3-м часу напасть на ставку и убить царя. То же самое он приказал войскам своим, стоявшим в вооружении вокруг шатра Хозроева. Но войска его, очнувшись от смущения, оставили свое мятежное намерение и ушли[xvi]. В то время, когда они шли, навстречу им попался один из телохранителей царских, которого они схватили и увели с собой. Погрозил ему Мушег и клялся, что если он не расскажет ему о задуманном против него намерении, то умрет. Но тот, заклиная его, чтоб он не выдавал его в руки царя, рассказал ему все. На другой день утром Мушег отправился ко двору Иоанна-Патрика, и увидевши его, рассказал ему о коварстве персов, имея с собою придворного пуштипана, который тоже сообщил о всем случившемся. Смутились князья и все войско, но помня клятву и неудовольствие императора, ничего не обнародовали. Говорили, что надо писать к царю и уведомить его о всех этих злодеяниях. Но Мушег сказал перед всеми: «если не умрет тот муж, то через него погибнут все земли римского владычества».

В то же время греки послали к царю своему подарки — часть приобретенной добычи — венцы, диадему, унизанную изумрудом и жемчугом, огромное количество золота и серебра, редкостные драгоценные камни, одежды великолепные из одеяний, служивших украшением царям персидским и царских коней с царскою сбруею; все это они послали ему в дар. Вместе с радостным извещением написали также донос на царя Хозроя; а для прикрытия подарков отрядили 400 всадников. Сведал Хозрой, что греки отправили к царю своему сокровища — «часть твоих сокровищ, и что на тебя написали донос». Вспыхнул гневом Хозрой, и отправил за ними войско, чтоб настигнуть их на пути и погубить Мушега неожиданно, тайком; и взяв царские сокровища, привезти их к нему также поспешно.

Узнали о том и греческие начальники, и послали за ними войско сильнейшее, и настигнув их, никого из них не пощадили. Дело не вышло наружу. Войско довезло дары до двора[xvii]  с большим ликованием. Государь, получив дары, отправил к ним посла с грамотой, в которой изъявлял им великую благодарность, и писал им, «чтоб они оставили свое намерение против оклеветанного ими царя: если вы не защитите жизни его, то от вас я потребую его». Пишет и к царю, чтоб тот распустил их с благодарностью. Тогда царь Хозрой роздал всем подарки по достоинству каждого, и отпустил их от себя. Сам же выехал из Атрпатакана, и отправился в Ассирию, в свои настоящие царские поместья. Утвердившись на престоле своем, он исполнил все свои обещания императору: дал ему весь Аруастан до Мцбина и Армению, которая находилась под его властью — областьТанутеракан до реки Гураздана[8]; область Котэиц до местечка Гарни и до берегов бзнунийского моря; Ареставан и область Гоговит до Гациюна и Маку. Страна васпураканского войска находилась под властью царя персидского. Большая часть нахараров была на стороне греков; меньшая — персов. Он дал ему большую часть Иверии до города Тифлиса. Император призвал к себе того Мушега ко двору, и он больше не увидел своей родины[9].

 

[Исторический раздел] |  [Оглавление] | [Библиотека «Вехи»]

© 2004, Библиотека «Вехи»